вскинул вторую руку и перехватил вслепую покрепче мягкий ремень узды, натянул со всей силы, чтобы остановить скакуна. По глазам била грива, пахло потом и запекшейся кровью. Всадник наверху внезапно наклонился и впился острыми зубами в руку разведчика, маленький кулачок ударил по макушке:
– Stirb![4]
Черный жеребец пошел тише, подчиняясь узде, что впилась в рот. Маленький всадник мешком обрушился на плечи и голову разведчика, впился теперь зубами в ухо, пытаясь руками вырвать тонкие кожаные полосы из сильной ладони мужчины.
– Ах ты ж поганец! – Из-за боли Глеб не удержался от ругательства, он рывком стянул с себя маленькое тело и приподнял его в воздухе. Перед ним в лоскутьях рубашки и огромных штанах с пузырями висел ребенок. Черноглазый, смуглый, с копной черных кудрей почти до пояса.
– Отставить кусаться!
Черные глаза горели ненавистью.
– Пусти, пусти, а то прокляну. Сдохнешь от цыганского проклятья! Прокляну тебя!
Глеб уже не смотрел на маленького цыганенка, он осторожно приподнял голову человека, который висел на спине жеребца. Судя по знакам различия на окровавленной форме, это был советский боец. Бледное лицо, гимнастерка в крови – несчастный был ранен, хотя в сознании. Он открыл глаза и с трудом прохрипел:
– Сержант Дыбенко. Мне нужно в штаб. В наш… Где штаб?
– Тише, подождите, – остановил его Глеб. – Я – капитан разведки Шубин. Вы на советской территории. Сейчас помогу спуститься вниз и осмотрю раны. Вы не дотянете так до штаба, до него добираться больше десяти километров. Надо наложить повязку, потом тронемся в путь. – Глеб отпустил мальчишку и строго приказал: – Стоять на месте и не кусаться!
Он подставил плечо и спину, пытаясь стащить раненого как можно аккуратнее. Цыганенок тут же влетел лохматым комком из лент алой рубахи и кудрей под ноги. Грязные пальцы ухватили гриву, вторая рука охлопала шелковую шкуру.
– Тэлэ, тэлэ![5]
Конь послушно опустился, так, чтобы капитан мог стянуть раненого Дыбенко вниз. Шубин ощупал тело сержанта, нашел место на предплечье, где даже под кожей можно было нащупать острые углы осколков от мины или гранаты. Ткани вокруг входного отверстия уже покрылись багрово-синим кольцом, по всей видимости, боец был ранен несколько дней назад и уже начался сепсис. Разведчик стащил ремень и перетянул руку чуть выше раны, чтобы остановить кровотечение, потом кинулся к деревьям и осторожно снял несколько листков с капельками росы. Смочил ею белые губы бойца, и Дыбенко снова открыл глаза:
– Нужна помощь! Срочно! На Зуйском массиве танки! Мы окружены! Шепетовка атакована!
– Держись, сержант. Потерпи, до штаба недалеко. – Глеб взобрался на коня, а потом подтянул к себе раненого и устроил его перед собой, чтобы тот не болтался при скачке. Маленькая фигурка в один взмах приземлилась на широкой спине позади капитана,
Сдохни! (
Вниз, вниз! (
