вдруг заорал Иона во всю мощь своих немалых легких и понес куда-то тарелочки с разложенными анчоусами.
За столиком супруги долго ждали еду, но дождались только крика от стойки: «Две ольи!» Здесь во время большого наплыва посетителей было принято брать блюда самим.
Местное кушанье оказалось непривычным. Сильвия однажды прочитала, что североамериканцы более других подвержены дисбактериозу и несварениям, потому что их культура требует чистоты и опрятности, доходя до опасной степени стерилизации всех съестных продуктов. Не грозит ли им теперь познать подобный опыт?
– Так вот ты какая, арагонская олья! – прокомментировала Сильвия. – Вкусно.
– Да, ничего. Они берут все съедобное, что видят вокруг, и запаривают в одной кастрюле. Надеюсь, что моют перед этим.
– Чувствуешь какую-то грязь?
– Нет, но ты же знаешь, как это в деревне…
– Ты серьезно?
– Ну!
Сильвия изумленно вгляделась в лицо мужа, ища признаки розыгрыша. Через несколько секунд облегченно рассмеялась:
– Ты неисправим!
Они еще хохотали, когда вошел падре Ривас. Наверное, сразу с вечерней мессы. Иона сразу поспешил подать священнику стопочку орухо – знаменитой местной виноградной водки на травах. Тот ее выпил прямо на ходу.
– Значит, вина для причастия не хватило, – тихо заметил Давид.
– Бойкое местечко. Смотри, здесь двое из трех наших знакомых в этом поселке.
Да, подумал Давид, бойкое, и это очень хорошо. Раз здесь все, значит, тут может оказаться и он. Тот, который…
Извинившись, он отправился искать туалет. Никаких признаков похожей двери, и все стены закрыты плотной шумной толпой. Он тронул за плечо молодого парня, созерцательно тянущего из кружки что-то освежающее, и спросил, как найти туалет. Парень долго смотрел ему в лицо, словно размышляя, стоит ли он ответа… и в том же молчании опустил голову, продолжая пить. Могучий седобородый весельчак, стоявший рядом, посоветовал Давиду не обращать на парня внимания и указал на маленькую дверь в стене, почти полностью скрытую толпой.
Вернувшись в зал, Давид разглядывал уже не лица, а руки. Вдруг его отвлек громоподобный крик «Готово!», на который, впрочем, другие посетители, привычные к местному стилю обслуживания, не обратили внимания. Обернувшись на неожиданный звук, Давид увидел самую большую отбивную в своей жизни. Она превосходила всякое воображение: торчала во все стороны из огромной тарелки и должна была весить пару килограммов. Могучая рука повара слегка дрожала, когда тот ставил тарелку на стойку. Выдающаяся отбивная так поразила Давида, что он не сразу сообразил, что видел пять пальцев под тарелкой, какую нес, подняв перед собой, человек из кухни. А ведь должен быть еще большой палец, которым он держал тарелку сверху. Тарелка встала на стойку, и повар вместе со своими руками быстро исчез в глубине кухни.
Вопросы, которые Давид задавал себе почти беспрерывно со времени первой беседы
