взгляд Орайи. Я ни на мгновение не забывал о ее присутствии, зная, что она способна видеть меня насквозь.
Но я не позволил себе отвлекаться. Презрительно скривив губу, я продолжил:
– Я вновь сделаю Дом Ночи королевством, вызывающим страх. Я восстановлю его былое величие.
Каждое мое «я» было тщательно подобранным. Каждой фразой я напоминал им о своей роли.
Сколько раз я слышал подобные речи из уст Некулая! И столько же раз видел, как эти вельможи попадались на его приманку, словно котята на миску с молоком.
Но как бы убедительно ни звучал мой голос, какими бы уверенными ни были мои жесты, я сознавал, что не являюсь Некулаем.
Аристократы молча глазели на меня, однако их молчание было пронизано не почтением, а скептицизмом, приправленным порцией недовольства. Невзирая на мою печать наследника, корону и крылья, знать по-прежнему видела во мне бывшего раба. Бывшего человека, ставшего вампиром через ритуал обращения.
Проклятая свора.
Я вышагивал по постаменту, глядя на них. Но остановился, заметив знакомое лицо вампира с пепельно-каштановыми волосами и проседью на висках. У него были цепкие темные глаза. Я мгновенно его узнал – и передо мной замелькали воспоминания о сотнях ночей страданий.
Чем-то он был похож на Некулая. Те же резкие черты лица, та же жестокость в них. Ничего удивительного, ведь он приходился Некулаю двоюродным братом.
Этот нобиль был ужасным. Нет, не отвратительным. Отвратительным был его брат Симон, который сегодня не явился. На всякий случай я быстро обвел глазами зал. Симон игнорировал приглашение.
Я остановился, вскинул голову, усмехнулся. Мне было не сдержаться.
– Здравствуй, Мартас, – учтиво произнес я. – Не ожидал увидеть тебя здесь. Могу поклясться, приглашение было адресовано твоему брату.
– Брат не смог отправиться в путь, – с нескрываемым пренебрежением ответил Мартас.
Он смерил меня таким же неприязненным взглядом и скривил губы.
В зале стало тихо. Вполне безобидные слова, однако собравшиеся знали, каким оскорблением является ответ Мартаса.
Симон был одним из самых могущественных ришанских аристократов, доживших до сего дня. Вернее, самым могущественным. Но при этом он оставался лишь вельможей. А когда вызывает король, подчиняются все.
– Говоришь, не смог? Какая досада, – сказал я. – И что ему помешало? Наверное, что-то очень важное.
Мартас по-змеиному, без робости посмотрел мне в глаза и ответил:
– Симон чрезвычайно занят.
Мрачное, кровожадное удовольствие испытал я, услышав его слова, и, не скрывая этого, сказал:
– В таком случае тебе придется от его имени принести клятву верности.
Я задрал подбородок, глядя на Мартаса сверху вниз, и широко улыбнулся, показав клыки:
– Склонись передо мной.
Я точно знал, что будет дальше.
