и обвила руками его спину. Чуть помедлив, он обнял меня за талию. Между нами витал запах его дыхания с ноткой вина и присущим только Арту древесным ароматом.
– Мы еще сто раз успеем всем рассказать. А пока он только наш с тобой. Наш секрет.
4
Нат привезли в белой коробочке без опознавательных знаков из обыкновенного гофрокартона. Арт нес ее, словно новорожденного младенца в люльке, а я семенила за ним с радужным веером пластиковых папок в руках. Атмосфера в доме ощутимо изменилась.
За день до этого мы сняли наши скудные рождественские украшения (и вешали-то их, чтобы принарядить дом по случаю вечеринки), и, хотя из дома будто высосали краски жизни, странно было не это. В коридоре стало как будто светлее, и двери стали дальше, словно я физически раздвигала пространство комнаты, остерегаясь острых предметов и опасных нагромождений. Я оглядывала пол тысячей глаз, наэлектризованная так, что вот-вот грянет молния.
Я кинула папки у подножия лестницы и отшвырнула в кучу обуви насквозь промокшие ботинки. Мы с Артом переглянулись и начали взбираться по лестнице. Арт бережно держал в руках коробку, стараясь ее не раскачивать. У меня рука все время соскальзывала с перил, и то ли от нервов, то ли от холода онемели ноги.
Забравшись на второй этаж, я приподнялась на цыпочках и ухватилась за свисавший с потолка длинный белый шнурок. Я легонько потянула на себя, и сверху откинулась стремянка, глухо ударившись о ковер. Арт пошел вперед, крепко прижав к себе коробку, так, что у него побелели костяшки. Я это уже репетировала: вслед за ним я взобралась на чердак и сомкнула квадратом вокруг люка защитный детский барьер. С двух углов я защелкнула дополнительные замки и опробовала петли – на третьем углу они визгливо скрипнули, хотя все оборудование было новое и по идее не требовало починки.
– Зато мы точно услышим, если она задумает устроить побег, – прошептал Арт. Он сел на полированный пол рядом с белой коробкой и посмотрел на меня, одной рукой опершись о колено, а другой поправляя воротничок. Я подсела к Арту и взяла его холодную руку в надежде успокоить, хотя, надо признать, у меня самой волосы вставали дыбом от предвкушения новой жизни. Мое будущее – хотя нет, наше будущее, – во многом зависело от этого комочка, свернувшегося в самой что ни на есть обыкновенной коробке. Нат должна была стать символом нашей совместной жизни, нашей обоюдной клятвой верности в пушистой обертке. Наш маленький комочек счастья.
– Вот и оно.
– Я знаю. Я готов.
Арт взял маникюрные ножницы и аккуратно срезал защитную пластинку. Потом убрал их в задний карман и стал по очереди открывать клапаны на крышке коробки, освобождая лист картона, который удерживал передние панели. Я наблюдала, закусив кулак, как Арт вскрывал один слой за другим, пока последняя часть коробки не упала перед ним, точно подъемный мост через крепостной ров.
Тишина.
Коробка была повернута так, что я не могла заглянуть внутрь; слова застревали в горле, поэтому я во все глаза смотрела на Арта, который уткнулся лицом прямо
