ребенок. Ты не можешь зарыть его, как дохлую кошку. Кто-то должен присматривать за малышом. Этот «кто-то», представь, попадет в карцер и… выдаст тебя.
Тут Кремер уже не мог сдержаться и от души расхохотался.
– Они скорей укокошат меня, чем дождутся, чтоб я…
– Я верю тебе, Вальтер, – сердечно произнес Бохов. – Верю безусловно. Но что будет, если тебя прикончат?
– Интересно, что же? – торжествующе спросил Кремер.
– Ребенок-то останется.
– То-то и оно! – с победоносным видом возразил Кремер.
Бохов горестно улыбнулся.
– Семь тысяч советских офицеров получили здесь пулю в затылок, и ни один из них так и не узнал, что эсэсовец в халате врача, ставивший его перед измерительной рейкой, был его убийцей…
– Какое отношение это имеет к ребенку? – сердито спросил Кремер.
Однако Бохов продолжал:
– От тебя мертвого они уже ничего не добьются. Но ты же знаешь их методы. Кто поручится, что они не отвезут ребенка в Веймар? Посадят его там на колени к какой-нибудь проинструктированной нацистской тетушке: «Ты из лагеря Бухенвальд, бедняжка? А как зовут доброго дядю, который прятал тебя от злых эсэсовцев?» – Кремер прислушался. – И славная тетушка до тех пор будет выспрашивать у ребенка – по-немецки, по-русски, по-польски, смотря, какой язык малыш понимает, – пока он… Но тогда, Вальтер, уже не будет того, кто мог бы прикрыть Гефеля своей широкой спиной.
Бохов засунул руки в карманы. Он сказал достаточно. Оба помолчали. Наконец Кремер после мучительного раздумья сказал:
– Я… я зайду к Гефелю…
Он преодолел себя. Бохов тепло улыбнулся другу.
– И вовсе не обязательно, что ребенок в Берген-Бельзене… Я хочу сказать, если поляк сумел довезти малыша сюда, он сумеет провезти его и дальше. Удача и воля случая, Вальтер. И хотя мы обычно опасаемся случайностей, будем сейчас надеяться на них. Большего мы сделать не в силах.
Кремер молча кивнул. Бохов понял, что вопрос исчерпан.
– Теперь о санитарной команде, – сказал он, переходя к другой проблеме. – Тут надо действовать быстро.
Сначала он подумал было использовать эту команду как информационную группу. Мысль эта была слишком заманчивой. Но затем у него возникли сомнения. Клуттиг искал заговорщиков. Бохов потер стриженую голову.
– Знать бы, чего они замышляют!
– Тут все, по-моему, в порядке, – заметил Кремер. – Приказ ведь исходит от начальника лагеря.
Бохов махнул рукой.
– Что приказывает Швааль и что делает из этого Клуттиг, не одно и то же.
– Потому и говорю, – перебил его Кремер, – предоставьте санитарную команду мне. Полностью!
Бохов широко раскрыл глаза.
– Что ты задумал?
Кремер хитро улыбнулся.
– То же, что и ты.
– Что и я? – слукавил Бохов.
– Слушай,
