их, а потом впускай столько, сколько у тебя мисок.
– Так они подымут вой, хоть беги.
Пиппиг ничего больше не мог придумать и, вытянув шею, озирался среди царившей сумятицы.
– Нет ли у тебя среди новичков Янковского?
– Вроде есть.
Староста блока попытался перекричать толпу:
– Янковский!
Слабый хриплый звук утонул в общем гуле.
Пиппиг принялся сам разыскивать поляка. Янковский стоял в углу, судорожно сжав руки под подбородком, и смотрел на кипевшую вокруг битву. Он заметил Пиппига и, по-видимому сразу узнав его, поспешил ему навстречу.
– Ты! Ты! Где ребенок?
Пиппиг предостерегающе приложил ко рту палец и кивнул Янковскому, чтобы тот шел с ним.
Кремер был занят с Прёллем, готовившим список этапа до Берген-Бельзена. Нужно было отправить тысячу обитателей Малого лагеря. Бухенвальд задыхался. До людей дела не было, а вот до их количества… Прёлль распределил общую численность этапа между блоками Малого лагеря так, чтобы старосты могли передохнуть. Уйдет этап, и опять освободится немного места в переполненных «конюшнях».
Составление списков по блокам поручили старостам, которые вместе с дневальными и писарями блоков решали, кого отдать. В этап назначали наиболее ослабевших. Человеческий мусор, который сгребали в кучу. Скажи тогда кто-нибудь старосте «Эй, ты что делаешь? Ты же одних полумертвых собираешь», то он бы ответил с удивлением «А нам что с ними делать?»
Безжалостный закон самозащиты вершил печальный отбор беднейших среди бедных. Хорошие – в горшочек, поплоше, те в…
Тягостное молчание повисло между лагерным старостой и его помощником. Прёлль стоял возле Кремера, который, склонившись, сидел за столом и изучал представленный ему список. Время от времени он поглядывал снизу вверх на Прёлля и морщил лоб. Оба молчали, но, по-видимому, думали об одном и том же. У Прёлля дрогнули губы в горестной улыбке.
– Опять посылаем в путь тысячу трупов…
Кремер положил локти на стол, сплел пальцы и долго разглядывал их, выпятив губу.
– Иногда я думаю, – тихо заговорил он наконец, – иногда я думаю, как же мы дьявольски очерствели.
Прёлль мысленно согласился с ним, но все-таки переспросил:
– Мы? Кого ты имеешь в виду?
– Нас! – безжалостно ответил Кремер и поднялся.
Он подошел к окну, засунул руки в карманы и стал смотреть на просторный аппельплац. В конце его, у ворот, вытянулось здание комендатуры с башней. На плоской крыше здания было установлено двенадцать гигантских прожекторов. Утром и вечером, когда лагерь выстраивался, они извергали на плац беспощадный свет и сверкающими саблями полосовали усталые лица. Вокруг башни – мостки, на которых в это холодное мартовское утро топали часовые. Тяжелый пулемет высунул через перила мостков свое вынюхивающее рыльце.
Заключенные
