Начальнику не нравилось, что Клуттиг всегда идет напролом, и в то же время он завидовал его смелости.
Швааль был труслив, нерешителен, не уверен в себе, однако глубоко убежден, что обладает дипломатическими способностями и в этом превосходит Клуттига, бывшего владельца мелкой плиссировочной мастерской. У Клуттига, разумеется, и быть не могло предпосылок для такого таланта, который Швааль развил в себе за тридцать лет службы в тюремном ведомстве. Он сумел дослужиться до инспектора. В прежние годы они во время попоек иногда в шутку называли друг друга «тюремщиком» и «плиссировщиком», не предполагая, что это подтрунивание когда-либо выльется в опасную ссору. Сегодня это и случилось.
Спор начался из-за состава санитарной команды. Клуттиг решительно восстал против намерения Швааля использовать только политических заключенных из числа тех, кто провел в лагере уже несколько лет. Как начальник Швааль мог себе позволить покровительственно поучать бывшего владельца мастерской:
– Вам, дорогой мой, не хватает знания людей и широты кругозора. Мы должны извлечь выгоду из дисциплинированности коммунистов. Из них никто не удерет. Они держатся вместе – водой не разольешь.
В Клуттиге все кипело. Его возражения становились все резче, а голос приобрел ту колючую озлобленность, которой Швааль втайне боялся; уж очень она напоминала ему голос начальника тюрьмы, где он когда-то служил.
– Я должен обратить ваше внимание на то, что использовать коммунистов в сложившейся ситуации опасно. Возьмите для этой цели других заключенных.
Швааль напыжился.
– Ба-ба-ба! – Он остановился перед Клуттигом, расправил плечи и выпятил живот. – Других заключенных? Профессиональных преступников? Воров?
– В лагере существует тайная организация коммунистов.
– Что они могут против нас предпринять?
Швааль прошелся вокруг письменного стола.
– В лагере есть тайный радиопередатчик!
Клуттиг подошел к столу, и Швааль вынужден был остановиться. Властелин лагеря, великолепно разыгрывая роль великодушного начальника, затеребил пуговицу на мундире Клуттига.
– Вы знаете, что я распорядился запеленговать этот воображаемый передатчик. Результат? Нуль! Не теряйте спокойствия, господин гауптштурмфюрер!
– Я восхищаюсь вашим спокойствием, господин начальник!
Они смерили друг друга холодным взглядом. Шваалю казалось, что у него ширится грудь, но в тот же миг искусственно разыгрываемое самообладание покинуло его, и он закричал:
– Я не распускаю нервы, как вы! Стоит мне приказать, и весь лагерь будет в полчаса расстрелян! Весь лагерь, да, да! Вместе с вашей организацией коммунистов.
Теперь уже и Клуттиг не владел собой. От его костлявого лица отлила вся кровь, и он так заорал на
