пойдём спать.
– Да. Надо бы. – Женечка ещё немного помялся, но всё ж собрался с духом. – Ир, извини, я нынче к себе.
– Я догадалась.
И тут случилось то, от чего у Иры, что называется, челюсть отвисла. Хоть Женечка и оказался в самой крайней степени изумления, Ира не без оснований решила, что край её крайности изумления лежит гораздо дальше и глубже Женечкиного.
Пока Ира предлагала идти спать, Женечка соглашался, но извинялся, что не может сего предпринять в её постели, а она в ответ известила о своей догадливости, в этот самый момент, Лоренц оказался у Женечки на коленях, и, после сообщения Иры о собственной догадливости, томно потёршись о Женечкину грудь, вдруг изрёк:
– Чего ты боишься? Не сожрёт она тебя.
Увидев, как кардинально изменился в лице Женечка, Ира поняла, что ценное замечание Лоренца он слышал не хуже неё.
Лоренц, тем временем, обратился к Ире:
– А ты чего уставилась? Первый раз в жизни говорящего кота увидела?
– Маленькое уточнение, – в упор глядя на Лоренца, ровным голосом произнесла Ира. – Говорящего с Женечкой.
– А-а. Ты об этом, – мяукнул Лоренц и непринуждённо разлёгся на Женечкиных коленях.
– И что всё это значит? – обрёл голос Женечка.
– Евгений Вениаминович, – вмешался в разговор Зив.
Женечке поплохело ещё больше. Особенно, видимо, от обращения к нему здоровущего пса по имени-отчеству.
– Это значит, что гадюка действительно не имеет никакого отношения к сети проходов, которой пользуется Ира.
Извините нас, мы прекрасно понимаем, что Вы пережили сильное потрясение сегодня утром, а мы, можно сказать, подливаем масла в огонь ещё и на ночь глядя.
Видите ли, мы действуем в интересах Иры, а она именно сейчас очень нуждается в Вашем присутствии. Смею Вас заверить, изменение её энергетической структуры не нанесёт ни Вам, ни ей никакого вреда.
Пожалуйста, поверьте на слово, так как мне, да и Лоренцу тоже, будет сложно объяснить, почему. Всё ж не забывайте, мы, всего-навсего, собака и кот и не наделены достаточным объёмом мозга для полноценной вербализации идей.
Женечкин лик осенила радостная безысходность.
– Ира, пойдём спать, – в блаженстве этой радостной безысходности изрёк он.
– Пойдём.
– Э-э-э! А нам кофе? – возмутился Лоренц, спрыгивая с Женечкиных коленей.
– Лоренц, не наглей, – огрызнулся Зив. – Видишь же, что людям не по себе.
– Они что, кофе любят? – отрешённо спросил Женечка.
– Да, – ответила Ира. – Иди, ложись. Я сама сварю.
– Ты, наверное, думаешь, что я вообще в ауте? – пытаясь казаться бодрым, спросил Женечка.
– Жень, я не думаю, я вижу.
Тем не менее, Женечка остановил её.
– Отдыхай. Я сам, – сказал он и отправился на кухню.
Ира хотела последовать за ним, но Зив пресёк её порыв:
– Не мешай.
