в крике лицо матери, похожее на уродливую маску. Лили, что отчаянно жалась ко мне, будто моля о защите. Отец, диким зверем со сталью в руках бросившийся на врагов.Врагов, против которых у него не было ни единого шанса.
Когда в грудь отца вошел меч врага, я увидела в его глазах не боль и страх, а… вину. За то, что подвел любимых, что не сумел уберечь. Пусть и защищал их до последнего вздоха.
Словно во сне, обернувшимся настоящим кошмаром, я видела, как отец умирал. Как руки Лили, моей хрупкой сестры, тянулись к нему, будто надеясь насильно выдернуть из объятий смерти. Я кричала до хрипоты. Казалось, сердце вот-вот остановится, чтобы уже никогда не забиться.
Сил для крика уже не осталось, а я все смотрела на распростертое на полу тело отца. Силилась поверить в происходящее… но не могла. Подняла взгляд в тщетной надежде, что все это окажется сном, иллюзией – и натолкнулась на застывшее лицо матери и ее потухшие глаза.
«Это действительно случилось. Папа умер. Папы больше нет».
Боль, острая, как лезвие ножа, грозила разорвать надвое сердце. Но ни мне, ни маме, ни сестре не дали шанса оправиться от удара. Вперед выступил убийца нашего с Лили отца – немолодой эллинес с властным взглядом. Поморщился, ткнул носком ботинка лежащего лицом вниз папу. С губ мамы сорвался приглушенный вскрик. Я едва задушила в себе порыв броситься на врага. Лили вцепилась в рукав моей ночной рубашки – то ли ища поддержки, то ли пытаясь удержать. Не позволить вцепиться властному чужаку в горло.
– Ну-ка посмотрим, что за рыбка попала в наши сети, – пробормотал тот на кафа.
Я с трудом различала слова – разговорный язык я знала плохо, мама редко на нем говорила. Однако отчаянно пыталась распознать чужую, непривычно звучащую в этих стенах речь.
Чужак неторопливо подошел к Лили, которая смотрела на происходящее полными слез глазами. Повелительным жестом взял ее за подбородок. Мои внутренности завязались в тугой узел, легкие обожгло огнем, имя которому ярость.
Желание подлететь к чужаку и с силой ударить по руке, чтобы больше не смел касаться Лили своими мерзкими пальцами, было настолько сильным, физически ощутимым… Казалось, я могла осуществить задуманное одной только силой мысли. Но нет. Я могла только бессильно наблюдать, до боли стискивая пальцы в кулаки и пронзая захватчика ненавистным взглядом. Впрочем, к подобным взглядам он наверняка давно привык.
Лили вздрогнула от его касания. По щеке к лебединой шее сбежала слеза. Сестра взглянула на меня с затаенной надеждой. Я ответила взглядом: «Держись».
Лили была старше на два года – совсем недавно ей исполнилось двадцать. Но, несмотря на разницу в возрасте, она отчего-то считала меня мудрее, опытнее и сильнее. Быть может, из-за моей способности к магии, а может, из-за собственного характера. Лили была мягче, добрее… светлее. Но то, что люди считали добродетелью, могло обернуться против Лили в эпоху войны. В эпоху, когда чужаки ворвались в нашу
