style="font-size:15px;"> – Ну? – сказала она, сложив руки на груди.
Глянув на закрытую дверь, словно убеждаясь, что путей к отступу нет, я стала рассказывать Анюсе, как прошел вчерашний день. Она лишь раз отвлеклась, чтобы наполнить чашки.
Когда я закончила, Анюся недолго молчала. Потом открыла рот, но сказать, что думает обо мне, не успела. Мы услышали, как скрипнула входная дверь.
– Ванюша пришел! – воскликнула Анюся.
Она подобрела, хотя после моего сегодняшнего рассказа была мрачнее, чем после всех тех, которые я успела ей поведать за всю жизнь.
Анюся выскочила из кухни, и вскоре я услышала, как она взвизгнула. Я не собиралась бежать встречать Ванюшу, как она его называла. Больно много чести. И неважно, что я в гостях. Гостей, наоборот, не нужно напрягать.
Я сербала чай, который был слишком горячим, чтобы пить нормально. Слушала визг Анюси, к которому прибавился низкий мужской голос. Я пыталась услышать, о чем они говорят. Но мне это не удавалось, как бы я ни прислушивалась.
Вскоре оба зашли в кухню. Анюся вприпрыжку, Ваня – еле ступая. Наверное, после ночного дежурства. Добравшись до стола, Ваня швырнул передо мной фуражку, на которой, как бриллиант на кольце, сверкнул милиционерский значок. И словно только после этого заметил меня.
– О, и ты здесь.
Я кивнула. Не хотелось тратить на него буквы. Пуская даже всего шесть, из которых состоит «привет».
Плюхнувшись на стул напротив меня, Ваня вытянул длинные ноги. Сидя, он был того же роста, что Анюся стоя. По крайней мере так казалось. Его светло-русые волосы прилипли к голове. Наверное, в фуражке летом жарковато. Или дождь их намочил. Или пот.
При последней мысли я скривилась. В это же мгновение Ваня посмотрел на меня. Он улыбнулся уголком рта чисто из вежливости. Я чисто из вежливости не стала его посылать. Смотрел на меня Ваня недолго. Неудивительно. Зачем долго пялится на то, что не нравится? А затем сказал:
– Что-то она сегодня не болтливая.
Анюся суетилась над завтраком для Вани. Или над ужином, если учесть, что он только со смены пришел.
– У нее горе, – сказала Анюся, не оборачиваясь.
Оставлять нас с Ваней без присмотра было опасно. Но и готовить еду, не глядя на плиту, тоже плохая идея.
– Надо же? – сказала Ваня, вскинув брови, и заулыбавшись как-то иронично. – Что же случилось?
– Она пыталась покончить с собой.
– И как? Удачно?
Я громко цокнула языком, а Ваня захохотал. Собственная тупорылая шутка так ему понравилась, что Анюсе пришлось наступить на его ногу, чтобы он заткнулся. Словно в наказание она убрала один ломоть хлеба с тарелки, но Ваня этого не заметил. Он принялся за еду с аппетитом бродячего лишайного пса. С удовольствием я отметила, что кашу Анюся ему дала ту, которую варила собакам.
– Приятного аппетита, Ванюша, – сказала я, стараясь смочить голос ядом, чтобы хоть как-то отыграться.
Ваня так обалдел, что жевать
