Кто это писал? «Мы родились на свет, чтобы мыслить». Да, верно, чтобы душа твоя вела тебя, тебя дальше, всё дальше…
У меня в записках многое пропущено. Идут пейзажи: то пустыня в кочках, а из кочек зеленые, фиолетовые, голубые торчат кусты. Кажется, издали они очень высокие, а вблизи совсем маленькие. А вот высоченные песчаные горы или синевато-серые такыры, твердые как асфальт. Очень разные пейзажи в пустыне Кара-Кум.
Но вот прорываются сценки. Путь на Кара-Шор, где песок серовато-белый, как пыль.
– «Я пришел – она стирает…» – подбадривает нас развеселой своей песенкой Костя-«профессор», потому что из Кара-Шора, из этой чертовой впадины, мы никак не могли выбраться. Да к тому же кончилась вода. Конечно, это как всегда бывает. А кругом маленькие озера с зеленой водой удивительной красоты. В воду наклонно уходят бугристые пласты соли. Вода – горько-соленая.
– Ничего, ребята! Держись! – кричит Костя, чтобы не унывали, когда застревает машина. Костя, самый развеселый, самый надежный наш шофер. «В войну, – говорил, – стукнуло 32, лучший до гроба возраст, ребята! Самый я был веселый парень на всю автороту, больше – на всю дивизию! И все называли меня Вася Теркин! И тут, где ребята ценят, тут мне снова 30!..»
Но в записках нет, как уезжал в пески на велосипеде Юра-старший, палеонтолог. Что он искал?… Такой педантичный человек, и очень странная у него улыбка, о чем он постоянно думал? Кто-то сказал: он ушел от семьи, от жены.
Нет в записках и того, как Юра-младший устроил мне встречу 36-го дня рождения, 4 октября, как доставали в поселках припасы и спиртное.
(Юра – Юлий Яковлевич Большаков, профессор теперь в Тюмени, доктор наук, разработал новую теорию капиллярности нефтегазового накопления. До сих пор мой многолетний друг.)
Нет в записках (и это очень жаль) о человеке, который хочет начать жить сначала, неудовлетворенный, ищет большой цели, настоящего смысла в жизни. В записках только несколько слов.
Нет в записках и о том, как выгнали из партии «Боба-магнитофонщика», такого папиного сынка, которые в детстве таскали кошек за хвост и отрывали крылышки у мух. А теперь он вгонял в ишаков на стоянках гвозди и добивал маленьких птиц.
Нет и о том, как подстрелили джейрана. Надо было для еды.
Светло-рыжеватые джейраны бежали, задрав хвосты, и видна была белая шерстка сзади, и они еще подпрыгивали на бегу, такие симпатичные, как маленькие козы, но они ведь и были козочки.
А убивали скверно: один стоял на подножке грузовика с ружьем и ослеплял отставшего ярким светом запасной фары, ее укрепили на крыше грузовика.
Я вижу до сих пор печальные, прекрасные глаза убитого джейрана, это стройное, милое, доверчивое животное.
В общем, обо всем не расскажешь. Да и записи здесь идут не подряд, очень хаотично. Подробнее рассказано о нашей жизни в оазисе Тогалок.
Мы были в Тогалке в самом начале и в конце нашего пути.
Тогалок
45 вековых
