тебе.
Я спрашивал себя, о чем мы будем говорить при встрече, как долго мы будем говорить. Ведь внутри меня осело столько жизни, что я сомневался ею делиться. В последние годы она напоминала пиратскую видеозапись из кинотеатра: заваленный горизонт, темные фигуры людей, закрывающие обзор, когда те проходят мимо – и сперва я даже пробовал писать в таких условиях, но вскоре калька, приложенная к жизни, начала съезжать вбок, и мой текст потерял всякие ориентиры и контуры.
Я выкурил еще одну, вернулся в кровать, замерзший от головы до пят и какой-то уставший. Спать оставалось два часа, так что я решил не упускать своего шанса выглядеть хорошо, хотя, конечно, никого, кроме себя, корчить перед тобой не собирался.
Когда настало время завтрака, я что-то торопливо поел, убрал за собой и поднялся к себе в номер. Прежде всего, набрал раковину5, ополоснул лицо и побрился – показалось, что излишне тщательно. Из одежды выбрал пуловер и джинсы, на ноги вместо вчерашних туфель надел кроссовки, потому что хотел чувствовать себя предельно расслабленно. Погода была прекрасной – идеальной для мягких, согревающих тканей.
Я взял зонт, прозрачный, купленный в аэропорту, заметил сломанную спицу, вышел из отеля и уже как пару минут стоял на крыльце кафе, у которого мы договорились увидеться снова, когда ты вырулила из-за угла. Все вещи на тебе, кардиган крупной вязки да штаны с большими карманами, были простыми, но сидели очень ладно. Карманы на штанах не закрывались до конца – из одного торчал покетбук, а второй звенел при ходьбе.
– Доброе утро, – я улыбнулся в ответ.
Ты первая протянула руку, мы их пожали и быстро выбрали место, где можно было сесть поближе друг к другу. Скамейка на пристани была со спинкой, удобная такая, и, откинувшись на нее, мы смотрели на воду. Она мялась, и волны бежали, словно кто-то рукой разглаживал постельное белье.
– Ночью со мной творилось что-то безобразное. Не спалось. А утром было послевкусие. В ушах шумело, как в больших ракушках с морем. Шшш. Плескалось.
– Тебя что-то мучило? Почему не спалось? – я задал вопросы не сразу и почувствовал, как в ожидании ответа тяжелеет в горле, будто в него медленно ввинчивают холодный штопор. Меньше всего на свете мне хотелось узнать, что ты переживала из-за чего-то такого, на что я никак не мог повлиять.
Казалось, я робко обшаркивал коврик на пороге двери, ведущей в мир, который принадлежал тебе одной.
– Стоило прижаться к подушке, тут же слышалось, как где-то глубоко в ней что-то шуршит. Со мной изредка, но случаются такие слуховые галлюцинации.
Я решил вспомнить, когда в последний раз слышал шорох в подушке, и понял, что это было во время учебы в университете. Тогда подобное копошение часто происходило прямо в голове – становилось неприятно, щекотно и грустно. Порой оно спускалось ниже, в живот, и я начинал шарить по рюкзаку из-за тревожного чувства, будто я что-то забыл. Только
В Англии в большинстве домов и старых гостиниц сохраняют историческую подачу воды без смесителя. У раковины два крана, из одного идет ледяная, из второго – кипяток.
