align="center">В бездомье
В бездомье
твоя вздымающаяся грудь
стережёт мир земли
стережёт снег
и пахнет как слова дёсен
которые несут свою песню
в воздух без крыш
в бескрышье
грудь стережет запах огня
стережёт ветер, стережёт сани
нет у неё тоски, нет жара
она как покинутые комнаты старой Австрии
как слова потерянные в молоке
она без оружия
как запах безопасности
и утраченных стен
как любовь найденная на дне
Гора за горой
Гора за горой
прячет свою мечту,
и ты лежишь рядом
в траве, как в моей сети.
Ты играешь, как ребёнок, в моём тумане,
и солнце вздыхает
в вечернем порту.
Бывает небо в терниях
Бывает небо в терниях, и звёзды
зажигают перекаты темноты.
Пульс ножен гибнет в несостоятельности ножа.
Они острые как страх, как прах.
Конец действия похож на сигарету.
Она догорит сама.
Толстокожесть знает, как не видеть.
Так всегда проще.
Мы не можем остановиться и размышлять,
высказываться и подталкивать душу к росту.
Тише обо всëм этом!
Есть небо в терниях и звёзды
зажигают перекаты дня.
Когда у моего поезда
Когда у моего поезда закончатся
его бесчисленные остановки
и он предложит мне выйти
даже тогда корни будут
жадно вгрызаться в землю
даже тогда берега будут
от глаз к глазам плыть
даже тогда ты с трудом
отвлечешься от своей воздушной подушки
вот тогда я сотру
твое горе с изношенных одежд
сердца
Огонь не примирился с любовью
Огонь не примирился с любовью
и падает в пропасть,
ослабевшую от тоски и запахов
крапивы и колючек…
Голоса поникли и стремительно бегут
в другие миры, к другим
воплощениям.
Нет уже дрожи запертой на замок,
и пустота болит, как старая нога,
в колонне лет и песен,
которые не смогли исцелить свою тень
и не прервали своё шествие,
вспахивая душу до крови,
до затмения.
Свет, больной и ложный,
расположился в пещере
и украдкой ранит свой сон
о броню.
