как на удачу девушка давно перестала рассчитывать, этому обстоятельству она нисколько не удивилась, огляделась повнимательнее и заметила возле входной двери несколько пар сомнительной чистоты обуви, скорее мужской, чем женской. Выбрала она вполне современные синие сланцы не меньше сорокового размера. В них стало намного комфортнее, все же дощатый пол был покрыт не только старинным домотканным ковром, но и толстым слоем грязи. Видимо, хозяева уже давно покинули своё жилище.
Увидев в углу деревянный сундук, девушка обрадовалась и быстро откинула крышку. Больничная ночная сорочка уже давно начала её тяготить, и очень хотелось переодеться во что-то менее бросающиеся в глаза. Как она и ожидала, в сундуке аккуратными стопочками были сложены вещи, вероятно оставленные хозяевами, все-таки рассчитывающими вернуться в своё жилище.
– Не морщи нос, чай не графья, – говорила себе девушка, перетряхивая чужой гардероб и чихая от затхлого запаха залежавшихся в сырости вещей.
Немного поколебавшись прямо на ночнушку она натянула чужие спортивные штаны китайского пошива и немного прохудившуюся фланелевую рубаху с пёстрым орнаментом, бывшим в моде явно ещё до её рождения.
– Отлично, – резюмировала она, поглядев на своё отражение в маленьком оконном стекле, и подвязалась поясом от дамского сарафана в крупный горох. Носки нашлись только шерстяные и, увы, не парные. Девушка сочла, что это не повод расстраиваться и натянула то, что есть, вмиг почувствовав себя боярыней Морозовой.
– Теперь хоть в лес, хоть по дрова, – удовлетворенно кивнула она и, подхватив притулившееся в углу оцинкованное ведро пошла искать воду.
Старенький колодец за домом девушка нашла очень быстро и обрадовалась наличию в нем воды. Легко разобравшись с системой спуска и подъёма, она вскоре с трудом вытащила на свет божий наполненное ведро. Не в силах бороться со своей ужасной жаждой, опустившись на корточки она принялась пить студеную воду прямо из ведра, отлично зная, что её и без того промерзшему до костей организму только этого и не хватает для того чтоб полноценно свалиться с простудой.
Усилием воли оторвав себя о воды, она затащила ее в дом. Дальше дело пошло намного веселее. В сарае, который при ближайшем рассмотрении оказался дровяником, нашлись сухие дрова, а в подполе – дряблая картошка и соленья-варенья. Электричества, естественно, не было. Здесь нигде не было электричества, поэтому ей пришлось растопить печь, в надежде на то, что по раннему времени да на фоне бушующих снарядных взрывов никто не заметит идущий из трубы дым. Огонь в очаге разгораться никак не хотел, вынуждая её раз за разом зажигать новую спичку. Когда слабые языки пламени начали, наконец, разрастаться, девушка победно улыбнулась, а уж когда от печи пошло тепло, и картошка в чугунке закипела, она почувствовала в себе слабое желание жить. Не то, чтоб оно было очень сильным, но бросаться резать вены она уже не хотела.
Вскоре девушка разложила
