прислушаться.
Уже невмоготу. Пусть и запоздало, абстинентный синдром все-таки настиг его.
Ломка, охватившая волкодлака на ровном месте, явившаяся из ниоткуда, заставила его свернуть на одном из перекрестков, где появляться не следовало.
Крёгер чувствовал себя воодушевленно. Гордился собой, раз не соблазнился дармовым табаком при осмотре повозок. Триумф его долго не продлился. В течение следующих дней, пока он кочевал по провинциальным дорогам на север, внутри у него назревало странное чувство…
…Пустота. Иначе вервольф не мог описать свое состояние. Одиночку преследовало странное чувство беспокойства, будто чего-то не хватает. А в отдельные моменты разум егеря заволакивал непроглядный туман, заставляя уходить глубоко в себя. Хотя по возвращению Йенс даже сам себе не мог сказать, о чем размышлял.
Мгла зрела под покровами его кожи. Более-менее в себя он приходил только тогда, когда ел. Учёным Крёгер не был, и потому понятия не имел, что за корневые изменения происходили в его теле после отказа от стародавней привычки.
Абстиненция в случае Йенса имела не столько физиологические истоки, сколько психологические. Все начиналось с завиральных мыслей, на которые тело попросту отзывалось болью, зудом, дискомфортом в самих мышцах.
Там, в хижине Вальши, вервольф даже не думал о табаке, потому что находился во враждебной, чуждой для себя среде.
Как ни странно, блуждания трактами ему были куда привычнее.
Одно вяжется с другим. И старая тяга вновь заявила о себе.
– Знакомо, – цедил он сквозь зубы, прекрасно понимая, чего так не хватает. Старой доброй затяжечки. Хоть одной! – Весьма и весьма знакомо.
Отнюдь. Крёгер не жалел, что бросил пагубное пристрастие. Наоборот, корил себя, что вообще начал. Да, была причина. Как он думал тогда, вполне весомая. Правда, с течением лет, по исходу стажа начал сомневаться.
Со скрипом он вынужден был прислушиваться к своему телу.
Нужно что-то делать. Спасительный ларчик с сигарами все равно остался в нескольких днях пути к югу отсюда.
Он принялся буквально заедать пустоту, не беря в расчет ограниченность припасов, которыми располагал. Аппетит, как известно, приходит во время еды, и скоро Йенс остался без намека на перекус.
Гениальное решение проблемы – хотя бы потому, что единственное доступное.
– Это надолго, – понимал Крёгер, уже имея кое-какое представление о своем самочувствии, своих новых потребностях. – А может, навсегда.
Сухой и высокий, бывший агент Шаттенхофа всегда ел много и безнаказанно. Метаболизм в силу благой наследственности ему достался завидный.
Когда заделался вервольфом, объем потребляемой пищи стал лишь чуточку больше в счет привычки курить. А теперь, уже полностью отказавшись от табака, Йенс остался один на один с поистине волчьим голодом. Игнорировать его было невозможно.
Впредь это норма его бытия.
– Как
