слёзы. Чувствую укол вины, но усилием воли подавляю желание извиниться. Моя мать – довольно искусная актриса и отличный манипулятор, жаль, я слишком поздно это поняла. Вот и сейчас её обиженный вид не вводит меня в заблуждение, я знаю, что права. – Ты переживаешь, что я присвою твои деньги? Так вот! Они лягут на твой счёт! Мне ничего не нужно!
– Настя, успокойся, – отчим похлопывает маму по руке. – Уверен, Алтея не имела в виду ничего такого.
– Александр Филиппович прав – деньги меня волнуют в последнюю очередь, – примирительно произношу я.
– Тогда что не так? – патетически всплёскивает руками мама.
– Я не хочу продавать дом. Это память об отце.
– Аля, ты собираешься жить на пепелище? Мне никогда не нравился этот каменный мешок, с ним связано слишком много ужасных воспоминаний!
Едва заметно морщусь. Мама прекрасно знает, как меня коробит сокращение имени, потому специально выводит меня из себя. И зачем отец так меня назвал? Мало того что всю юность терпела насмешки от сверстников, так ещё и собственная мать недалеко от них ушла.
– Может, и собираюсь, – пожимаю плечами. – В конце концов, до вступления в наследство мне остался год, что за срочность с продажей?
– Земля в центре сейчас подорожала, за участок с домом предлагают хорошую цену, – невозмутимо отвечает отчим, беря в руки газету.
– Кому-то из ваших знакомых не даёт покоя чужая собственность?
– Не хами отцу! – мама снова переигрывает, теперь она изображает гнев.
– Он мне не отец, – сквозь зубы говорю я и поднимаюсь, швыряя на стол полотняную салфетку, до этого лежавшую на коленях. Да, у нас все как в лучших домах – чинно-благородно, этикет и всё такое. – Спасибо, было очень вкусно, пойду к себе.
– Иди! И подумай над своим поведением! Ужин тебе принесут.
Молча ухожу, боясь сорваться. В комнате с разбега падаю на кровать и утыкаюсь лицом в подушку. За что они так со мной, а? Чем заслужила? Или мама мстит мне за то, что отца я всегда любила больше? Да, у них были не самые простые отношения, папа порой бывал несдержан и груб, но для меня всегда находил ласковое слово. В отличие от мамы. Это с рождением сыновей она стала приторно-ласковая, аж до тошноты. Но я-то помню, какая она была…
Нет, она не поднимала на меня руку. И плохих слов в свой адрес я от неё не слышала. Она просто меня не любила. Долгими ночами в общежитии я всё пыталась понять, почему. Разве родители не должны любить своих детей? Безусловно, просто потому, что они есть? Пока был жив отец, я получала подобие любви от него и считала это нормой.
А после его смерти я вдруг стала замечать, как относятся к моим одноклассникам их родители. Тогда-то я поняла, что и папа не любил. Я была для него чем-то вроде проекта, который необходимо во что бы то ни стало довести до конца. Потому он заботился как мог, давая крохи душевного тепла. Мать была просто ледяной глыбой по сравнению с ним. И до меня, наконец, дошло: она просто переносила свою нелюбовь к отцу на меня. Впрочем, это осознание никак не уменьшало мою обиду.
