настежь, они оба вошли.
Принцев криво сморщил лоб, увидев здесь человека женского пола. Такое заметное выражение лица говорило о том, что они либо давно известны меж собой, но теперь возможное знакомство приносит вред, либо Принцев попросту женоненавистник. Но лицо Нестора Геракловича, напротив, растеклось в откровенной улыбке счастья.
– Это Надежда Петровна, моя ученица, – сказал Пациевич, перехватив взгляды гостей и вставая с коврика.
– Угу, – Полителипаракоймоменакис уменьшил улыбку до ухмылки, подал руку Наденьке, – Нестор, кхо… – и причмокнул её узкую ручку на своей широкой ладони.
– Здравствуйте, – почти официальным голосом издал приветствие Принцев, повесив на себя маску безучастности в совершенно случайном для него теперешнем визите. Вроде он просто сопровождает Нестора, но не знает и знать не хочет, по какому поводу и что здесь происходит. Хотя сквозь маску внешнего безразличия изнутри глаз просвечивал пытливый взгляд, как бы неподвижный, но окольно охватывающий всё поле зрения.
– Ах да, привет, привет, – спохватился Нестор, вспомнив об этикете, и, выдержав паузу приличия, отошёл в дальний угол помещения.
– Жарковато у вас, – Борис Всеволодович расстегнул молнию куртки, зашарил глазами по стенам в поисках то ли признаков отопительной системы, то ли вешалки, то ли, предположим, красного угла, чтоб осенить себя крестным знамением. Его левая рука дрогнула, слегка поднялась, но затем вяло повисла.
Впрочем, последнее, скорее всего, в наименьшей степени понуждало его зрение на поиск, поскольку такая привычка слабо передаётся генами. Но оно тоже, наверное, добавляло невеликую долю в его минутку растерянности.
– Это не здесь, – будто просыпаясь, со сдерживаемой зевотой сказал Пациевич и задвинул вверх перенапряжённые глаза.
– Вот, Боря, говорил я тебе, это всё он, это всё его рук дело. Или не рук, а хитроумных его орудий. Мало ли чем ещё он умеет пользоваться, – Нестор сделал рот трубочкой, придавая оттенок эвристической уверенности в полувопросительной интонации, – а главное, звонит, будто не знает ничего, не ведает. Афанасия ему, видите ли, позовите.
– Ну, Торик, ты слишком торопишься с догадками, – ответил на его слова Принцев, начав снимать куртку через голову. По-видимому, заело молнию.
– Ребята, вы о чём? – Пациевич настороженно покосился на гостей.
– О чём? – Нестор нагнулся, отёр пальцами пол и, исследовав прилипшую к ним пыль, уселся на корточки, – значит так. Грузь пропал, тобою пропал, это ясно, как день. А ты говоришь: «о чём».
– Ну.
– Афанасий исчез, растворился! А ты кончай притворяться, браток.
Принцев, наконец, одолел куртку. Застыл в молчании.
Лицо Пациевича наглядно свидетельствовало о том, что голова у него снова стремительно простреливается острыми соображениями. Остальное тело ничего не показывало.
***
