взгляд Наденьки, сказал:
– Я всё понял. Есть единственное направление – вперёд, вдаль. Всюду перспектива. Пространство, время, масса, всё остальное состоят из одного «вперёд». Вперёд во все стороны. Назад безнадёжно. Позади – значит – внутри. Нельзя попасть внутрь точки. Я думаю, что пространство в принципе оптическое. Не изображение пространства на сетчатке глаза или на фотоплёнке, а само оно. Там-сям наше многомерное пространство фокусируется, преломляется, создавая всё многообразие вещества. В общем-то, здесь как раз находится принцип, на котором основан мой «проницателезатор». Многократно фокусируется пространство любого вещества, в том числе самого наблюдателя. Главное, достичь одинаковости фокусирования. А потом, попав точно в нужное фокусное расстояние, вы окажетесь в совершенно ином месте. Гуляйте себе там, не забывая о расположении основного фокуса. Возвращайтесь на необходимое расстояние от него, и вы снова тут.
– Я уже давно знаю, что ты занимаешься фокусничеством, – проворчал Нестор, пряча остаток указательного пальца в ладонь, – экая новость.
Пациевич не оскорбился. Он, скорее, опечалился собственной неполноценностью исследователя и продолжил:
– Всюду мы имеем дело с универсальным законом перспективы. Тут всё одно: близкое – далёкое, настоящее – будущее, тяжёлое – лёгкое. Почему вот нельзя путешествовать в прошлое?
– Да, почему ты нам запрещаешь иметь такую радость? – съязвил Нестор.
– А потому, что есть вездесущая перспектива: расстояние в пространстве, будущее во времени, ослабление притяжения. Назад во времени – аналогично тому же, что назад во взгляде или внутрь собственного веса. Такое невыполнимо. Любое движение бывает исключительно вперёд. А перёд – совсем не конкретное направление. Перёд – вообще всё и вся находящееся вне точки покоя… Нестор, ты, кстати, какое-то подобие тому рисовал на полу недавно. Да, а называемые словами направления “назад”, “влево”, “вправо”, “верх”, “вниз” – так тут просто взаимная относительность всего, впереди лежащего.
Нестор удовлетворённо хмыкнул.
– Как бы ты без меня жил, – сказал он.
– О прошлом доступно только знать, но не видеть – словно бы не слыша Нестора, продолжил Пациевич, – а всякое знание, как известно, опосредовано и запутано.
– Угу, – Нестор отвёл взгляд в сторону, – лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. То есть, по твоей арифметике, будущее стократ лучше прошлого. Ты об этом хочешь сказать?
– Но главное совсем в другом, – продолжая как бы не слышать гостя, говорил Пациевич, – к чёрту прошлое. Действительность, вот что непреходящее. Оказывается, символ и действительность – тоже одно. Вот что я понял. Символ – не изображение действительности, а собственно действительность. Как пространство, наблюдаемое по ту сторону фокуса. Афанасий увлекался не только оптическими задачами в творчестве. Я помню. Ещё до моего ухода из его отдела и вообще из вашего института,
