присутствие, отдаляется, становясь глубоким и бесконечным.
Перед собой София видит вырытые в ряд могилы. Вопли соседей доносятся из-под взрытой земли, осыпающейся у неё под ногами.
София кричит, едва успев отпрянуть.
– Я буду послушной! – из глаз Софии прыщут слёзы, она рвётся прочь, стараясь удержать равновесие на уходящей из-под ног почве. – Только не оставляйте меня! Не оставляй! Папенька! Сестрица! Я не хочу. Я не хочу становиться святой. Не хочу. Мне слишком страшно!
София поворачивается к отцу, надеясь увидеть его защитный образ. Протягивает к нему руку, уверенная, что он успеет вытащить её, не даст провалиться под землю.
Не даст ей быть погребенной заживо.
Мужская фигура в одеянии священника качается в петле.
София перестает кричать, молкнет. Падает на колени. Кто-то цепляется за подол её юбки, тянет вниз – снова, снова вниз, в проваленную могилу, в стылую глубину, пахнущую плесенью. София опускает взгляд от петли и видит Елену. Заместо глаз у сестрицы – колотые глазницы, исходящие кровью.
– Слишком поздно, – трескучим голосом шепчет ослепленная покойница.
Чужие голоса, чужая речь. Чужие руки хватают Софию. Земля, не прекращая осыпаться, уходит из-под ног. Тело Софии взмывает в воздух.
Беспрестанное чувство беспомощности. Холод на губах. София задыхается от боли. Один и тот же повторяющийся кошмар.
Рвущая саму душу боль в левом глазу.
София была послушной. Всегда выполняла указания отца, утром и вечером помогала в церкви. Знала наизусть сложные молитвы. Она молилась. Она так усердно молилась.
Софии с рождения твердили, что бояться стоит Явиди, Сотканной из тысячи лиц.
Стало быть – этот человек, одно из них?
От мужчины со шрамом на лбу пахнет гарью и мочой.
София срывает голос.
Боль в промежности. Отвращение. Под кожей кипит стыд. Её тело ей больше не принадлежит.
София силится кричать. Это её вина. Она пожелала стать святой, стать мученицей. Такой как Анфия. Всё это произошло из-за её гордыни.
Пылающая на лице боль. Боль в левом глазу. Пустота. Кромешная пустота.
***
– Ты должна поесть.
Во рту теплилась похлёбка со вкусом редьки. София моргнула. Раз, другой. Похлёбка вылилась из её рта, запачкала подбородок и грудь. Но вместо того, чтобы подставить ладонь, София продолжила сидеть в неподвижности.
«Как долго я спала? Неужели это был сон?»
– Тьфу ты, чёрт, – тихий незнакомый голос. – Что же мне с тобой делать, грачонок?
Что-то мешало её глазам, закрывало лицо. София сосредоточила внимание на человеке, сидящем напротив. При тускловатом свете костра он казался безликим.
Сердце Софии забилось чаще. Она отпрянула, закрыла голову руками. Из пересохшего горла вырвался кашель.
–Успокойся, – снова незнакомый голос. –
