Теперь по своему контуру «тень» походила на высокого и стройного зверя с гибкими руками.
– «Лишиться ползадницы – слабовато наказанье. Сеятель Мёртвого Солнца взаправду милосердный».
Мизгирь не отреагировал на приближение «тени», ни один мускул его лица не дрогнул.
– «Порой мне кажется, что единственный способ заставить тебя умолкнуть – это начать отпиливать кому-нибудь ногу», – признался мысленно Мизгирь.
– «Верно!» – «тень» изобразила деланную радость, беззвучно хлопнула в ладоши. – «Обожаю смотреть, как ты проводишь… как ты это называешь? Ампутации. Меня это успокаивает».
Не обращая внимания на стенания Прохора, Мизгирь поджёг лампадку в черенке и снова прислушался. Стенания из глубины алтарной части не умолкали. Мизгирь медленно двинулся во тьму, вглядываясь под ноги, где на досках лежали изуродованные трупы. Их было меньше, чем Мизгирь ожидал увидеть, но вполне достаточно, чтобы оценить размеры предстоящей работы.
Остановившись возле одного из тел, он опустился на колени. Лампадка сильно коптила и давала мало света. Мизгирь поднёс дымящий фитилёк к помутневшим роговицам. Дотронулся до челюсти мертвеца.
За спиной возник Прохор. Служилый подошёл, громко шаркая лаптями по полу.
– Перед смертью они все пляшут, – вполголоса сказал Прохор, опаляя себя защитным знаменьем. – Лёжа. Будто на костре. Ромашка прав. Нас наказывает Податель.
– Почему не убежали от этого места прочь?
– Одному тут не выжить. А прибывший старшина, он…
– Человек строгий, я догадался. Скажи, твой племянник хотел вынуть из болота свинью, – Мизгирь выпрямил колени. – У вас проблемы с провиантом?
– По дороге мы ограбили один монастырь. Тамошние запасы хлеба помогли нам спастись от голода.
– Вы двигались с юго-запада?
– Да.
Мизгирь осмотрел соседний труп. Лицу мертвеца недоставало половины – челюсть была обнажена до кости.
– Пойдём, – Мизгирь взглянул через плечо на Прохора, скорбной тенью стоящим рядом. – Мне, вероятно, потребуется твоя помощь.
Они подошли к иконостасу, зажгли свечи. Пламя выхватило изображения на иконах и фресках – выколотые глаза, изрезанные лица.
– «Кому-то пришлись не по душе местные святые», – «тень» приблизилась к иконостасу. – «Глупые людишки. Думаете, лишая образ глаз, лишаете его силы? Делаете неспособным влиять на ваши жалкие жизни? Самое настоящее скудоумие».
Мизгирь размял леденеющие пальцы свободной руки.
– Они поклоняются Явиди! – Прохор опалил себя жестом Благой веры. – Ишь ты. На иконы помещать её стали, разрази их гром.
– Это не Явидь, – Мизгирь взошёл по ступеням. – До прихода Благой веры здесь поклонялись Эглеш Энгти, Нетленной. Со временем она перевоплотилась в святую Анфию. Это она изображена на иконах.
– Тебе виднее, вырь. А ну, погоди!
