не говори, что Курт продал нам хлам, – обратился я к мальцу, который снял шлем, по всей видимости радуясь поломке.
– Откуда мне знать, – пожал плечами Оскар. – Я в байках не разбираюсь.
– Как и в людях, – буркнул я. – Ты же сам мне предложил довериться ему.
– Я сказал, что не хочу возвращаться пешком, остальное – ты решил сам.
Посмотрев на Оскара, который видно издевался надо мной, как и все в этом месте, из моей груди вырвался стон.
– Раз уж Вы, так понимаю, никуда не едете, то приглашаю Вас к себе!
Кожаные ботинки, терракотового цвета, опустились на пыльную землю, поднимая небольшое песчаное облачко. Селена, улыбаясь и поправляя на ходу волнистые пепельно-русые волосы, направилась к нам.
– Ты живешь в трейлере? – я удивленно уставился на небольшой светло-серый фургон.
– Нужно же мне добираться с комфортом в те места, где хочу оказаться, – ответила Селена, приглашая нас войти.
Внутри всё было в лучших традициях хиппи-путешественницы. Вдоль стены стояла узкая кровать, накрытая цветастым покрывалом, сшитым из разных лоскутков ткани. На полу лежал похожий прямоугольный ковер, только собранный из скрученных кусочков. На прикрученной к стене прикроватной полке стояла двойная газовая конфорка с маленьким чайником.
Вдоль длинного окна, которое открывалось наружу, создавая небольшой навес с улицы, располагался столик и сидение-мешок фиолетового цвета.
Все стены были увешаны различными сувенирами и мини-табличками с названиями городов и штатов, а под кроватью я заметил внушительную стопку писем, перевязанную черным шнурком от обуви.
– Хотел бы узнать, что в них? – спросила Селена, проследив за моим взглядом.
– Я не имею привычки рыться в чужих вещах, – покачал головой я.
– Правда что ли? – хмыкнул малец.
– Как правило, – уточнил я, вспоминая злосчастную сигарету, которая чуть не спалила дом.
– А мне вот всегда интересно, что хранят в себе письма, – мечтательно протянула Селена, извлекая стопку из-под кровати. – Иногда я перечитываю особо любимые, чтобы стать ближе к людям их написавшим.
– Я бы предпочел просто навестить человека, нежели заниматься бесконечной перепиской или тем более перечитывать написанное, – отмахнулся я.
Селена выдернула аккуратно свернутый листок из-под шнурка и постучала по нему большим пальцем.
– Иногда случаются обстоятельства, когда нет возможности навестить того, кого хочешь, – грустно ответила девушка, – но письмо, это уже действие! Это связующая конструкция, помогающая не оборваться связям.
– Как по мне, это лишние действия, – не согласился я.
– Что для тебя хуже: лишние действия или полное бездействие? – подключился малец, спрашивая Селену.
Она покрутила листок в руке и, поцеловав его, убрала обратно в стопку, заботливо затянув шнурок потуже.
– Полное бездействие, –
