бачка и потупилась. Но ненадолго. Официальным тоном она вдруг выплюнула:
– Мы поговорим об этом отдельно. Планёрка окончена!
Лида победно улыбнулась. Зиночке, Паше, потом – всем сотрудникам. Взглянула на Карину Витальевну. Глаза Карины горели нехорошим огнем, как будто в туалете коммунальной квартиры кто-то забыл погасить свет. Это значило – быть скандалу. Все поняли, что редакция с этой минуты переходит на военно-осадное положение. Что войне быть, и будет она жестокой. Что Карина Витальевна приложит все усилия, чтобы окончательно изжить Лиду. Что Лида ни за что не позволит сделать это обладательнице серебряной табличке на двери с необоснованно торжественной надписью «Заместитель главного редактора».
Гуськом притихшие сотрудники потянулись кто в редакционную комнату, кто в курилку под лестницу, стреляя на ходу друг у друга сигареты. Зиночка взяла со стола маленькую жёлтую зажигалку, подмигнула Лиде и тоже пошла в курилку, послушать новостей и мнений. Тёма потянулся следом. Маша что-то шептала Арнольду. Арнольд, осыпая Машу перхотью, согласно кивал. Лиду позвали в бухгалтерию и тут же попросили к телефону. Карина Витальевна торжественно прошествовала в кабинет к шефу, бросив взгляд, полный ненависти и испуга на бегущую по коридору Лиду. Война началась.
2
– Представляешь, Лёля, я ему говорю: «Этого, Тёма, я тебе никогда не забуду!». А он мне: «Забудете, Зиночка, вы старенькая!»!
– Засранец! Привет ему, кстати, передай.
– Тёма, тебе от Лёленьки привет, – И в трубку: – Ты зайдешь к нам сегодня, Лёля?
Зинаида уже минут сорок трепалась с Лёлей по телефону. Случай на планёрке уже обсудили, Лёля охала, вздыхала и изредка вскрикивала: «Да ты что говоришь-то?!», а кошка там, в ветполиклинике всё не унималась.
– Господи, Лёля, ну что вы там с этой кошкой делаете? Что же она так орёт? Ни черта же не слышно! – взмолилась, наконец, Зиночка.
– Лечим, – коротко бросила Лёля, – Я перезвоню. Шашкин пришёл…
Шашкин Николай Анатольевич – главврач ветеринарной городской поликлиники страдал от жадности. Он бы многое отдал, чтобы его от этой жадности избавили. Может быть, он даже купил бы каких-нибудь таблеток от жадности, главное, чтобы их было много. Хотя, это вряд ли. Жадность мучила Шашкина, а Шашкин мучил всех докторов клиники, не давая им класть сахар в чай по вкусу, набирать лекарство в шприцы в нужном количестве и получать зарплату в полном объёме. Шашкин жлобился.
Шашкин любил Зиночку, ведь она совершенно бесплатно приносила в клинику «Газету» с телепрограммой на всю неделю. Два пятьдесят чистой экономии. Зиночку Шашкин любил, но не любил, когда Лёля говорила с ней по телефону в рабочее время, ведь тогда Лёля отрывалась от приёма, а это могло урезать кассу на 15—20 рублей, не дай Господи!
Лёля пошла вставлять маленькой болонке под хвост градусник, мурлыкая под нос финскую народную песенку собственного сочинения:
На курорте
