Тут нужно знать правильный способ, как, к примеру, удобрить навозом, а я-то знаю. Будь у меня ферма, я растил бы такую кукурузу, что птице впору гнезда вить. Как делал для старого Ратледжа, да он помер, а старуха его меня не взлюбила. Потому как родичи ее, Коксы, владели моими родичами, а как все поменялось, старик был не против, а старуха ни в какую. Не любила платить за урожай и разные дела, что мы делали прежде для них бесплатно. Как в город пришел, я ведь работу искал, когда тот малый с приятелями грабанули банк. Ну, думаю, хоть подзаработаю на похоронах. С тех пор как дела на ферме пошли плохо, я начал хоронить людей. То есть в перерывах между работой следопытом и разными другими делами. Могилы, значит, копал. По четвертаку за жмурика, такая такса. Желающие были. Когда могилу копает белый, берет пятьдесят центов, будто он выкопает по-другому, лучше, чем я за четвертак.
Я решил не упоминать, что родители умерли от оспы и похоронены в гробах под слоем извести, опасаясь, что земля может упасть в цене, и спросил:
– Так мы договорились?
– Смотря согласится ли Коротыш. Пойдет он, и я пойду. Кто-то вроде него должен прикрывать мой зад, иначе никак. К тому же эти парни, особенно Беспощадный Билл, должны стоить денег, и мы с Коротышом можем собрать приличный урожай, если все пойдет как надо. Или нас всех убьют вместе с тобой. А тебя, судя по всему, они убьют два раза.
– Вернете сестру, поможете захватить людей, что убили деда, чтобы призвать их к ответу, – я отпишу вам оба участка, и потом, как ты верно заметил, сможете получить награду за эту падаль.
Он почесал подбородок.
– Потребуются припасы, да где их взять – разве что украсть.
– Минуту, – сказал я. – У меня нет никакого желания начинать бесчестную жизнь, чтобы потом повиснуть там, рядом с Бобби. Я не стану красть. Мы, Паркеры, этим не занимаемся.
– Пока что вы, Паркеры, занимались тем, что давали себя убивать, похищать и избивать на улице. Ты, юноша, похоже, выбрал не самый лучший путь.
– Красть я не стану, – повторил я. – Просто не могу. Мой дед был проповедником, и он бы в гробу перевернулся, если б лежал в могиле. Только он остался в реке Сабин или где-нибудь на берегу. Мне дурно от одной мысли, что он где-то под корягой стал пищей для сомов.
– Тогда так, – сказал чернокожий, – навестим-ка Коротыша и посмотрим, что он скажет, а там решим с припасами. Он, может, и не пойдет. Надо его увидеть. Говоришь, тебя звать Паркер?
– Джек Паркер.
– А я Юстас Кокс, и мы с тобой вроде как родня.
– Это как же? – спросил я.
– Сдается, тебя задело, что в тебе может течь немножко черной крови. Но вернее будет, что это я к тебе навязался. Семья, стало быть, Коксов, породнилась с семьей Паркеров, а кто-то из этих ребят Коксов лет сорок пять назад соорудил меня с моей мамой, надо заметить, против ее воли. Она-то была из цветных команчей, и вот каким я вышел. Получается, мы с тобой кузены.
– Слушай, мне нет до этого дела, – сказал я. – Мне надо сестру
