вместе с тем при необходимости смогут переговорить.
«Центр напрасно так беспокоится за меня», – думал Луи, входя в вагон лозаннской электрички. Свою роль он прекрасно отрепетировал – не первый год этим занимается. Сколько людей прошло через его руки! Кого-то он переправлял через границу, кого-то укрывал от слежки, кому-то доставал надежные документы. Одни уходили, появлялись другие – смелые товарищи, единомышленники по борьбе. И каждому он помогал, а сам оставался в тени. Фонтэн отлично сознавал – и без напоминаний Центра – важность своей работы для общего дела и потому стремился не запятнать служебную репутацию, быть на лучшем счету у таможенного начальства женевского кантона. А когда получал очередное задание Центра, Луи, наделенный природной хитростью, пускал в ход такие лисьи уловки, пользуясь приобретенными знакомствами с влиятельными чиновниками, что всегда добивался, чего хотел.
…Сидя у вагонного окна, Фонтэн рассеянно глядел на Женевское озеро, по берегу которого мчался электропоезд. Он посасывал свою кривую трубочку, в задумчивости не замечая, что она погасла и седой пепел сыплется на его шевиотовый костюм, купленный по настоянию жены ко дню его рождения незадолго до войны. То ли воды голубого озера, то ли мысли о прожитом подтолкнули память Луи и увели его далеко, далеко. Вспомнились детские годы, отрочество, когда он, деревенский мальчишка из-под Марселя, с ватагой сверстников купался и играл на берегу теплого синего моря, с восхищением глядел на большие корабли у горизонта и мечтал стать матросом, чтобы уплыть в Индию или другую сказочно незнакомую страну. И упрямый паренек вопреки родительской воле стал матросом. Но детская мечта не сбылась: Индии он не увидел. Походив два года на рыбачьих парусниках вдоль побережья, юноша нанялся кочегаром на пассажирский пароход, курсирующий между Марселем и Неаполем. Однако ему удалось совершить только несколько рейсов: Луи призвали на службу в военно-морской флот, так как началась первая мировая война и вся французская молодежь была поставлена под ружье. До конца войны Фонтэн прослужил орудийным наводчиком на крейсере. А потом с морем пришлось распрощаться навсегда: ранение, полученное в одном из боев, пошатнуло здоровье, и Луи списали на берег. Его не брали даже матросом на суда местных марсельских линий. Тогда он, не желая расставаться с морем, стал докером.
Когда в Испании вспыхнул мятеж франкистских генералов и против республики началась итало-германская агрессия, старшие товарищи из профсоюза докеров поручили Фонтэну важное дело. В порту Луи возглавлял одну из бригад грузчиков, поэтому знал многих членов экипажей судов, заходивших в марсельскую гавань. Ему были известны все закоулки порта, все кабачки и тайные притоны. Половина портовых рабочих и служащих была в приятельских отношениях с общительным, любящим шутку Луи: А потому ему не стоило больших хлопот прятать от полицейских ищеек прибывающих в Марсель добровольцев, чтобы затем с помощью знакомых матросов и боцманов тайно переправлять их в трюмы кораблей, уходивших в Испанию.
В Лозанне Фонтэн вышел из вагона
