Она не могла долго стоять, ходить. По этой же причине на похороны не поехала, да и сама говорила, что сердце сдало.
Сейчас она была полностью поглощена готовкой: больше, быстрее, чтобы никого не заставить ждать.
Такой семейный ужин для Ромы был в новинку. С мамой обычно они заказывали готовую еду и, если надо было, разогревали её в микроволновке. Здесь же всё было другим: горячим, дышащим силой. Брать что-то было боязно: вдруг скажут, что не заслужил. Но бабушка сама накладывала от души, а папе ещё больше.
– Ну, от души! – говорила она, усаживаясь за стол, а затем наступала тишина.
***
Рома спал, пока не становилось противно, пока тело не заставляло встать. Из комнаты предпочитал не выходить, с отцом мог переписываться по телефону. Бабушка назойливыми стуками в дверь не доставала. Словно в этом доме действительно понимали, что с ним происходит, а ведь сам Рома даже не мог сказать, что с ним происходит.
Куда-то делись его чувства. Почти все, не считая злости.
Должно быть, их зарыли вместе с мамой, было у него такое предположение. Но он не был уверен, что, если он их выкопает, достанет спичечный коробок из-под земли? чувства к нему вернуться. Это не могло так просто сработать.
Рома сидел на кровати, прижавшись к окну лбом. Наблюдал, как бабушка обхаживает небольшой огород, как за ней бегает папа, а она отмахивается от него. Рома слышал: «Женька, я ещё в могилу не собираюсь! Жива и здорова, как конь!»
Рома сосредоточенно сглатывал. То, что мама была жива, не значило, что она не умрёт. Ведь только живой умереть и может.
Дальше он смотрел на соседние дома, их цветущие белыми лепестками деревья, он видел детей, которые пробегали в ветровках и радовались потеплению. А у Ромы на душе была не весна, лета не предвиделось вовсе. И он не испытывал желания присоединяться к кому-то.
Даже к своим друзьям, сообщения от которых держал непрочитанными в мессенджерах. Держал, чтобы потом собраться с духом и ответить.
У него есть карманные деньги, он может оплатить автобус до города, встретиться с Мишкой, Тёмой, Светой, Настей, может. Но не сейчас. Сейчас он ничего не может и не хочет. Только сидеть и смотреть в окно, которое сохраняет за собой неизменный, один и тот же вид.
Один и тот же вид Рома хотел сохранить у себя дома, но это было ему не по плечу.
Друзья не бросали, звонили, писали. По одному и все вместе. А Рома даже не стыдился, что прячется от них. Что ничего сказать им не может. Не может открыть правду: «Моя мама умерла. Поэтому я теперь не в городе, поэтому я не знаю, как мне жить, поэтому я живу там, где даже не думал оказаться. Я… ничего не знаю».
С опустошённым кладом мыслей он заваливался на спину и смотрел в бревенчатый потолок, между стыками которого хотелось запрятаться. Может быть, его чувства там? Его жизнь там? Где она может быть теперь ещё? Разве после этого он может вернуться? Будет ездить на учёбу? Будет снова улыбаться и смеяться? Такое сделать он не сможет. Он даже отдалённо себе это не представляет. А губы больше не тянутся, будто и позабыли
