в светлых волосах.
– Они пришли ночью, бесшумно. Думаю, они не ожидали, что кто-нибудь из нас проснется, но мы проснулись. Мне снилась смерть, а Гармония почувствовала их магию.
– Значит, это были полубоги?
– Двое из них, – сказала Сивилла. – Они, должно быть, впустили остальных, как только перенеслись внутрь.
– Сколько всего их было? – спросила Персефона.
Сивилла покачала головой:
– Я не уверена. Пятеро или шестеро.
Пять или шесть человек только для того, чтобы захватить Сивиллу. Персефона знала, что они не ожидали присутствия Гармонии, и она так сильно пострадала, потому что сопротивлялась.
– Они пришли, чтобы покалечить, Персефона, – сказала Сивилла. – Не только меня, но и тебя тоже.
Персефона знала, и от этого ей стало не по себе. Трудно было представить, что, пока она шла к алтарю навстречу любви всей своей жизни, ее друзья страдали от рук сумасшедшего полубога.
– Ты видела Хелен? – спросила она.
Она хотела знать, насколько тесно ее бывшая подруга вовлечена в дела Тесея. Какие планы она помогала ему осуществлять и чувствовала ли она что-нибудь, наблюдая за их страданиями? В некотором смысле Персефона винила себя. Именно она побудила Хелен сблизиться с Триадой после того, как та заинтересовалась написанием статей об организации, хотя теперь стало очевидно, что она за человек. У нее не было настоящего чувства преданности чему-либо или кому-либо, кроме самой себя.
– Нет, – прошептала Сивилла.
Персефона сжала зубы. Она лишь несколько раз в жизни чувствовала жажду мести, но ничто не могло сравниться с тем, что она ощущала прямо сейчас – с яростью, которая кипела внутри нее. Она не могла сказать, что она сделает, когда снова увидит Хелен, но реальность такова, что Персефона уже перешла черту. Она убила свою мать, даже если это было совсем не то, что она намеревалась сделать. Убила бы она Хелен, если бы ей дали шанс?
– Она не выздоравливает, – сказала Сивилла после недолгого молчания.
– Что ты имеешь в виду? – напряглась Персефона.
– Геката сказала, что то, чем ее ударили, мешает ей исцелиться. Когда я спросила ее, почему, она сказала, что не знает.
У Персефоны скрутило живот. Геката всегда знала.
– А как насчет тебя? – спросила Персефона.
Рука Сивиллы была плотно забинтована – ведь Тесей отрубил ей два пальца. Полубог без колебаний изувечил ее, что лишний раз доказывало, насколько он опасен.
– Я исцелюсь, – сказала Сивилла и добавила после недолгой паузы: – Геката сказала, что может восстановить мои пальцы, но я сказала ей «нет».
Глаза Персефоны затуманились, и она сглотнула, пытаясь сдержать слезы.
– Прости, Сивил.
– Тебе не за что извиняться, Персефона, – пожала плечами Сивилла. – Трудно понять, какое зло существует в мире, пока оно не найдет тебя.
Персефона вспомнила, как ей казалось,
