почвы и обнажению горных пород на больших высотах; пахотные земли целых провинций были опустошены», при этом он старался и вселять надежду, рассказывая о том, как итальянским инженерам в некоторых случаях удавалось изобрести средства «для устранения или по крайней мере компенсации этих разрушений» [Marsh 1856]. Карега, напротив, предостерегал своих слушателей, что невнимание к состоянию почв приводит к ущербу земле и только усилия человека могут сохранить и улучшить ее плодородие. Касаясь «умирающих земель» Италии, он заявлял: «Мы должны убедить землевладельцев в том ущербе, который может последовать, если земля не получит компенсации за свое использование в прошлом». Карега был сторонником постоянного внесения нововведений, а не борьбы с ложными улучшениями [Carega 1873].
Путешествуя за границу и наблюдая за чужими землями, Марш и Карега могли взглянуть на вопрос реставрации с новой точки зрения. Карега считал, что девственные почвы Америки были в состоянии послужить тем эталоном, до уровня которого могли бы улучшить свои земли итальянцы. Марш же полагал, что деградированные почвы Италии демонстрируют то состояние, из которого американцам, возможно, когда-нибудь потребуется вывести свои земли. Тот и другой сравнивали чужие пейзажи со своими (привычными, родными) ландшафтами. Италия Кареги с ее пустынными холмами, окруженными ухоженными садами, сильно контрастировала с Америкой Марша, полной густых лесов и диких животных. Две совершенно разные природы породили два совершенно различных взгляда на то, как следует восстанавливать землю. В Италии Марш наблюдал бо́льшую деградацию, чем в Америке, но он также заметил там большее стремление к реставрации.
Марш принес в Европу представление о том, что девственная дикость земли является ее нормальным состоянием. Он объяснял, что люди, вырубая нетронутые средиземноморские леса, спровоцировали ряд непредвиденных и катастрофических последствий. В отличие от итальянцев он считал, что культурные силы наносят ущерб естественному ландшафту, а не наоборот, что «натура» вредит «культуре». Эталоном нормальной земли для Марша были родные для него американские пейзажи. Эту первобытную, дикую местность (насколько бы реальной или мифической она ни была) Марш, как ему казалось, видел исчезающей в Вермонте времен своей юности. Мы можем предположить, что без своего благоговения перед дикой природой Марш, возможно, никогда бы не пришел к теории антропогенной деградации. Без должного почтения к дикости реставраторы до сих пор боролись бы только со спонтанным вырождением.
Глава вторая
Восстанавливая горы Кунео
Работая над книгой «Человек и природа» на своей вилле в Пьобези близ Турина, Джордж Перкинс Марш часто поглядывал из окна на горные хребты, которые дугой возвышались над Пьемонтом, чье название и означает «подножие горы». «Мы часто гуляем в Альпах, соблазняясь
