в иное место.
– Видал, старинушка, – показываю я Чохову на их упражнения, – а если по полю так?
Тот озадаченно чешет макушку: как видно, идея, что артиллерия может быть подвижной, не приходила ему еще в голову. Пушкарям тоже объявляется награда, после чего я, приказав отправить возок в кремль, вскакиваю на лошадь и еду смотреть на постройку терема для Михальского. Его самого я, как и договорились сразу по приезде, отправил к Шерстову в сопровождении царских стольников, чтобы дворянин не вздумал финтить. Дело это, как ни странно, довольно распространенное. Здешние отцы семейств могут запросто на смотринах показать одну дочь, а под венец отправить другую. Особенно если та другая с каким-нибудь изъяном. Терем для Корнилия и его молодой жены, чтобы не вызывать зависти, ставили недалеко от двора с лавкой Анисима. Селились вокруг люди служивые и не бедные, но не бояре. Жить он все равно будет в кремле рядом со мной, но свой двор – это уже совсем другой статус. Работа шла споро, подрядившаяся на стройку артель плотников уже вывела сруб и принималась ладить кровлю. Не обращая на меня внимания, скорее всего, потому что не узнали, трудники работали, иногда беззлобно переругиваясь между собой.
– Государь, не побрезгуешь зайти? – спросил меня негромко Пушкарев.
– Зайду, отчего не зайти, – отозвался я. – Надо же узнать, чем ты тут торгуешь и на какие доходы эдак развернулся. Небось, обкрадываешь меня, сиротинушку.
– Господь с тобой, государь, все от твоих щедрот и едино твоей милостью! – скроил умильную физиономию Анисим.
У ворот нас, как водится, встретила раздобревшая и похорошевшая Авдотья с большим ковшом сбитня. Едва я успел отведать угощение и поблагодарить хозяйку – непонятно откуда вылетела, как молния, Марьюшка и, не обращая ни малейшего внимания на присутствующих, повисла на мне.
– Почто долго не приходил? Я скучала, – было заявлено мне. – Пойдем в горницу, покажу тебе, как мы с Глашей читать научились.
Делать нечего, пришлось идти и, усадив егозу на колени, с улыбкой слушать, как они с сестрой читают. Поскольку успехи были неоспоримы, немедленно последовал подарок обеим ученицам в виде бус. Получив украшение, девочки с поклоном поблагодарили и умчались его примерять. Все это время Анисим с Никитой почтительно стояли рядом, делая вид, что им все это очень интересно. Наконец, после того как сестры ушли, Анисим выложил передо мной лист бумаги, и мы втроем склонились над ним, внимательно разглядывая изображение. Сам лист был разделен на четыре части. На левой верхней четверти был нарисован возок, из окна которого выглядывали женщина и католический монах. Надпись над возком гласила: «Марина едет в Москву на свадьбу с самозванцем и везет с собой латинян». Рисунок рядом изображал бояр, убивающих самозванца и прячущуюся женщину и монаха. Надпись подсказывала, что речь идет о свержении Лжедмитрия. На нижней половине рисунки изображали Марину с ребенком на руках,
