быт, и искать убежище, как дикий зверь. В надежде, чем и как- угодно, добыть средства
существования и хоть на время избавиться от власти, которая объявила охоту на этих отчаявшихся и одичавших особей, которые раньше считали себя людьми, а нынче ощущали загнанными волками. «Великие времена» ломки сознания и привычной жизни людей- окаянные времена!
Этим потоком событий Пётр, как щепка в половодье, был занесён в «разбойничью артель зленных лесных
братьев» вынужденных скрываться от властей, против которых, вольно или невольно согрешили. Надежды на лучшее были хлипкими и призрачными… но как жить
по-другому они не могли определиться. Пусть будет- что будет!
Маленький отряд с атаманчиком-шишкарём, имевшим авторитет удачливого партизана, который сражался и с белыми и с красными, устроил лагерь-лежбище в лесу. Набеги на «злачные места» чтоб подкормиться скрашивали
тяжкий лесной быт с постоянными страхами быть
обнаруженными. В предгорьях Южного Урала, где лесостепь сменялась тайгой, бесконечно тянущейся до Тихого океана, где с жестокими боями по горным дорогам пробивалась партизанская армия Василия Блюхера и были
разбросаны глухие башкирские деревни перемеживающиеся с русскими поселениями пахарей и горнорабочих и хуторами латышей переселенцев, было легко укрыться. Здесь во время Гражданской войны неколебимо
сохранилась партизанская республика куда боялись сунуть нос и белочехи и колчаковцы. Сюда, как сухую степную траву перекати-поле, жестокими ветрами междоусобной
войны замело и Петра и сотни неприкаянных скитальцев с
оружием в руках и грехами против красной власти. В лесных чащобах, землянках, охотничьих сторожках, пещерах и хуторах можно было найти укрытие, надеясь на себя и на тех, кто «лесным братьям» сочувствовал.
Пётр в маленьком лесном братстве близко ни с кем не сошёлся, был замкнут и одна мысль терзала его: « Почему судьба никак не повернётся к нему своим светлым ликом, чего ему не хватает, чтоб уверенно и прямо идти по жизни?» Ответ найти не мог и винить было некого.
«Жизнь, если в ней есть смысл, должна вывести его на путь
Который определяет не он, а время в котором он
барахтался как плохой пловец в бурном потоке и не может понять – зачем ему такое наказание. Вот у Степана жизнь складно идёт, а я почему невезучий?» Особенно муторно было на душе долгими осенними ночами когда не шёл сон, а одолевали тяжёлые мысли в сырой землянке под
монотонный, унылый шёпот дождя. Предстоящая зимовка пугала. « Где выход?»
В лесной лагерь-логовище изредка наведывалась, из
затерянного в лесной низине крепкого хуторского хозяйства, красивая, краснощёкая, голубоглазая, с
длинными светлыми волосами, лежащими на голове туго
заплетённой косой, Вилма – давняя переселенка в здешние места с берегов
