дочь султана Мурада V, внук султана Мурада V», – произносилось то и дело в разных сторонах Константинополя. А он, султан Мурад V, лежал здесь, но уже не забытый, как в течение двадцати восьми лет заключения.
– Им это не понравится, – заметил Хумаюн-паша, когда султан вышел на улицу и подошёл к своему коню.
Не было необходимости уточнять, о ком идёт речь. Не нравится что-то могло только триумвирату пашей, которые фактически руководили страной последние пять лет. И если до этой минуты Вахидеддин ещё не знал, каким правителем ему быть, что предпринимать, какой позиции придерживаться, то сейчас он наконец-то определился. Он знал, каким султаном точно не будет. Не будет прятаться, как Решад. Не будет беспричинно жесток, как Абдул-Хамид. Не позволит отнять право, данное ему Аллахом, как Мурад. Не будет пользоваться властью в личных целях, как Абдул-Азиз. А это уже создаёт определённые правила действия.
– Я родился в семье падишаха, Хумаюн. Я брат падишахов. И с этого дня, по воле Аллаха, я – султан этой империи и халиф всего исламского народа. «Им» следует не забывать, что это значит, – удивлённый собственной решимостью и твердостью произнёс Мехмед VI Вахидеддин, забираясь на коня. Это был тяжёлый день, и он ещё не закончен.
04 августа 1918 года, Константинополь, Османская империя, дворец Долмбахче
Прошло три недели с тех пор, как Хумаюн-паша отправился известить армию и флот о том, что новый падишах Мехмед VI Вахидеддин взял на себя обязанности главнокомандующего. «Зачем вы послали в это путешествие человека, отвечающего за вашу безопасность, повелитель?» – спрашивали у него. «Развезти письма и распоряжения может любой солдат. Да что там солдат – есть специальные курьеры для этого», – подходили к султану с нравоучениями. Всё не так, всё неправильно, следует иначе поступать, наш господин. Словно власть – не в его руках. Словно не ему они присягали на верность месяц назад. Словно он – пустое место. Как и Решад.
– Али, – обратился Вахидеддин к привратнику.
– Приказывайте, мой султан!
Безусый светловолосый парень подпрыгнул на месте, чуть не выронив из рук винтовку.
– Нет вестей от Хумаюна-паши?
– Нет, о мой султан.
Опустил голову, сжался, боится посмотреть даже на тень султана.
«Неужели последние пять недель изменили меня настолько сильно, что теперь каждый предпочитает избегать моего общества?» – с тоской подумал Вахидеддин, направляясь в сторону сада дворца Долмбахче. Он ещё не привык, что может спокойно находиться здесь, ходить, где пожелает, и не прятаться в личных покоях. А сад был поистине прекрасным! Садовник получал целое состояние и полностью его отрабатывал.
– Ах, отец мой!
Девушка, читавшая в беседке книгу, легко подбежала, обхватила его правую руку, прикоснулась губами и поднесла
