style="font-size:15px;"> Маруся сначала пыталась успокоить катающуюся по полу и безумно воющую маму, а потом начала рыдать сама.
Отец погиб под Смоленском. Точнее, тяжело раненый в грудь, умер в госпитале.
Маша проплакала неделю и днём и ночью, а потом вернулась в Москву, где нужно было дежурить, сбрасывая с крыш «зажигалки», копать окопы и оборонительные сооружения на окраинах Москвы, ставить огромных чёрных «ежей» и …ждать писем от Николая. А так же, конечно, сушить и копить чёрные сухари.
От каждой своей пайки хлеба Маруся заботливо отрезала несколько кусочков, подсолив, заботливо сушила в остывающей печке и складывала в вышитый белый полотняный мешочек.
Скоро один мешочек наполнился, Маруся принялась наполнять другой, хотя пайки хлеба становились всё меньше.
Письма Николая – треугольнички, сначала приходили часто.
Маруся читала и перечитывала их, а потом носила на груди, под платьем, у сердца, до следующего треугольничка.
Николай писал ей, что его родители давно погибли, и что она – единственный, самый дорогой и близкий человек.
Писал, что на фронте тяжело, но они всеми силами стараются остановить врага, что скоро война закончится, он приедет, и будет их свадьба.
Маруся отрезала ещё больше кусочков от своей пайки и сушила, сушила…
Похоронка пришла вскоре после Нового года, который встретили грустно и голодно. Письма тогда уже перестали приходить, и Маруся плакала по ночам и в мучительной тоске и тревоге ждала почтальоншу, заглядывая ей в глаза. Почтальонша, коротко и отрицательно мотнув головой, пробегала мимо, а в тот чёрный день января остановилась возле горестно замершей Маруси и, молча, протянула казённый конверт. Маруся уже не плакала. Наверное, слёзы кончились. Она, так же молча, взяла конверт беззвучно прочитала и, повторяя одними губами :
«Погиб смертью храбрых… Смертью храбрых…» -ушла в свою комнату, присела на стул и словно окаменела. Её подружки плакали вокруг, а она только раскачивалась и повторяла, как молитву: «Смертью храбрых, смертью храбрых…»
Когда принесли её пайку хлеба, она всю её разрезала на кусочки, засушила в печке, и сложила в белый, с вышивкой, пакет…
И на следующий день она не съела ни крошки, а снова засушила всю пайку. Очнулась она только на третий день, когда плачущая Зойка кричала ей:
«Маруська! Очнись! Надо есть, надо пить, надо жить! Для чего ты сушишь сухари? На свадьбу? Какая свадьба, если ты умрёшь с голоду! Сколько похоронок – ошибок! Вдруг он придёт – а ты умерла с голоду! Что он делать будет?!»
Маруся посмотрела на Зою сразу прояснившимися глазами:
«Конечно, ошибка! Конечно, Коля придёт! Он же обещал! И свадьба будет!»
Она схватила кусок хлеба и с сахаром, заботливо подсунутый девчонками и жадно начала жевать, запивая кипятком.
Девчонки обрадовались и решили – тоже помогать Марусе сушить сухари.
Это
