такого странного поведения от своего сердца, Света слушала этот глухой и далёкий голос и не могла вспомнить, где же слышала его раньше. Язык совершенно не понятен, но интонации… Такие знакомые!
Сердце, возвратившись на своё место, отчаянно колотилось.
Не помня себя, не своим голосом Светлана закричала: «Олег!!! Вы знаете что-то об Олеге?! Переведите! Да не молчите же!!»
На другом конце провода что-то хрипло и отрывисто сказали и бросили трубку.
Света какое-то время неподвижно сидела, крепко сжимая трубку во вспотевшей ладони, а потом вдруг повалилась в свою одинокую постель и разрыдалась. Она плакала долго, всласть, захлёбываясь слезами. Так она ещё ни разу не плакала с тех пор, как пропал Олег.
Все эти долгих десять лет она словно окаменела, очерствела, лишь, молча, ждала, стискивая зубы и кулаки.
Ждала, когда ей говорили, что он не вернётся.
Ждала, когда убеждали, что он погиб.
Ждала, когда немногие вернувшиеся с Чеченской бойни его боевые товарищи, пряча глаза, рассказали ей о последнем бое, о взрыве и ослепительном пламени в котором исчез Олег
.Вернее, рассказывал один, командир Серёга, а остальные лишь потерянно молчали, понурив головы, не в силах поднять на Свету глаза. Их отряд попал в засаду в горах и немногие уцелевшие в том жутком, неправдоподобном бою, скрывались в зарослях колючего кустарника, питались лишь кислой алычой, мучительно долго, украдкой, выбираясь к своим.
Это было стыдно, не героически. Было предательство, были ошибки и, неспроста была и эта засада и окружение, и вспоминать об этом не хотелось.
Они и похоронить-то многих своих товарищей не могли долгое время.
А тело Олега так и не нашли. Всех нашли потом, уже вновь отвоевав это ущелье, а Олег – как в воду канул.
А вернее, сгорел в огне, в том ослепительно ярком пламени, которое они видели при его исчезновении.
Взрыв, яркое пламя и чёрный силуэт Олега на его фоне.
И всё. Больше ни следа. Ни обгоревшего трупа, ни вещей, ни оружия. Ничего.
Это и внушало Свете надежду. В это она и верила, сжимая кулаки и зубы.
Тело не нашли! Значит живой! И пусть командир говорил, что надежды нет, что, скорее всего, при таком яростном взрыве и пламени от тела просто ничего не осталось, а оружие забрали боевики. Она не слушала убеждений и сочувствий, а упрямо продолжала верить и ждать, внутренне очерствев, окаменев.
Она не плакала с тех пор, а внимательно и с надеждой изучала все сводки с Кавказа, все сведения о военнопленных. И так её обнадёживали рассказы и передачи о тех, кто, побывав в плену и даже в рабстве, и даже приняв мусульманство – всё же вернулся.
Она молилась про себя всем богам, и своему и мусульманскому и языческим – только бы вернулся! Пусть мусульманином, пусть калекой! Каким угодно! Только бы пришёл… Только бы
