для Гази самым болезненным периодом в жизни. Переход от королевского двора, где мальчик был всеобщим любимцем, к иностранному пансиону, где на него смотрели косо, оказался сложным и неприятным. Заметив, что принцу трудно общаться с ровесниками, руководство Хэрроу поселило его не в кампус, а в домик младшего воспитателя. Гази испытывал сильный стресс и не мог сосредоточиться на учебе. Он спал в фуражке британского пилота, подаренной Сэмюэлем Хором, и носил беруши, из-за которых не слышал, что творится вокруг. На вопрос, зачем они ему, принц неизменно отвечал: «Чтобы в мои уши не забрались джинны».
В каком-то смысле этот арабский юноша был на голову выше европейских сверстников. Он унаследовал от отца природный шарм и лидерские качества, увлекся автомобилями и самолетами. Однако Гази не мог и не хотел конкурировать с другими студентами в учебе – кроме того, он считал это недостойным наследника престола. Принц никогда не забывал, что в его жилах течет кровь пророков и королей, – но, в то же время, чувствовал себя изгоем.
Пребывание Гази в Лондоне не принесло желаемых результатов. Фейсал досрочно забрал сына в Багдад, сославшись на то, что мальчику не подходит английский климат. Покидая Хэрроу, будущий монарх пообещал воспитателю завоевать Великобританию и сжечь ненавистную школу.
При других обстоятельствах принцу пришлось бы подчиниться школьной администрации, но его отец всё продумал. Гази должен был возглавить суверенное Королевство Ирак, не контролируемое Великобританией. Повзрослев, сын Фейсала превратился бы в просвещенного монарха, но в глубине души остался необузданным восточным деспотом – очень полезное качество на случай бунта. Такой сценарий гарантировал Гази долгое и счастливое правление.
Именно в интересах династии Фейсал и приступил к реализации своего плана. Сперва он хотел обрести поддержку арабских националистов, племенных шейхов и богатых землевладельцев. Далее король собирался доказать англичанам, что Ирак готов к суверенитету – этого можно было достичь путем переговоров, подкрепив слова «случайной» демонстрацией народной солидарности.
Однако, с точки зрения иракской знати, члены национально-освободительного движения были маргиналами и преступниками. За плечами у каждого из них имелось темное прошлое: незаконная деятельность, членство в запрещенных организациях, убийства турок и – когда это было выгодно – британцев. Но националисты не боялись перемен. Фейсал, осознававший необходимость реформ в Ираке, не мог игнорировать националистические группировки. Более того – он делал на них ставку.
Между тем респектабельные иракцы активно жаловались на националистов. Монарх и ведущие английские чиновники успокаивали жалобщиков, вежливо объясняя им, что не стоит беспокоиться. Раздраженные шейхи возвращались к своим племенам и выплескивали ярость, организуя нападения на полицейских и сборщиков
