залы в скромный кабинет, где и находился Дон Антонио Пасквале. На столе перед ним лежала газета, развернутая на моей статье. Он, видимо, не упускал из внимания ни одной новости из криминальной хроники.
Пасквале выглядел сосредоточенным и даже чем-то обеспокоенным. На его породистом лице с резкими чертами и коротко подстриженными седеющими волосами запеклась усталая тень, но напряжение выдавали холодные, пристальные глаза. Охранники удалились, и мы остались вдвоём.
– Доброе утро, сэр Андерсон, – проговорил он, жестом указывая мне на мягкое кресло. Я, не теряя возможности, сел, отметив мягкость кожаной обивки, но, вежливо отказавшись от предложенной сигары, принял кофе. Пасквале подал его сам, что было удивительно: таким людям редко приходит в голову оказывать подобные знаки уважения тем, кто может представлять угрозу их империи.
– Судя по всему, вас заинтересовал мой репортаж, – начал я, краем глаза бросив взгляд на газету.
– Вы сразу поняли, что я имею интерес к Хамерсону?
– Ну, если глава мафии платит за что-то сто тысяч долларов, значит, это что-то представляет для него интерес, – заметил я, делая глоток кофе. Пасквале нахмурился, барабаня пальцами по газете, а затем заговорил:
– Я действительно заплатил такую сумму. Но сам не знаю, что получил взамен. И это… это меня пугает.
Заявление было ошеломляющим. Чтобы напугать нью-йоркского мафиози, нужно нечто невообразимое. Эти люди, привыкшие стоять на вершине криминальной иерархии, боятся крайне редко, и единственные их "естественные" враги – это такие же, как они.
– Как так? – спросил я, не скрывая своего удивления.
– Дело в том, что заказчиком той вещицы, которую вынес Хамерсон, была не я. У меня был договор с одной дамой… влиятельной, могущественной, но совершенно неизвестной мне. Вся её репутация строилась на слухах. О связях её ходили легенды, но она так и не смогла пробиться в Центр археологических артефактов. Для неё это оказалось невозможным. Вот почему она обратилась ко мне. А я нашёл человека – своего должника, если можно так выразиться. Хамерсон. Скажу откровенно: уговаривать его было непросто. Он не хотел идти на такой шаг, хоть и задолжал мне много. Работа в Центре была для него делом, за которое он был готов умереть.
– И вы пообещали даме достать предмет бесплатно?
– Нет, – покачал головой Пасквале. – Я человек бизнеса. Мы договорились о пяти миллионах долларов. Она не торговалась. Но эта вещица… Весьма необычная, и я не знаю, почему, но с тех пор, как она оказалась у меня, начали происходить странные вещи… мне кажется, тут замешано нечто, выходящее за пределы обычного понимания.
Я снова удивился:
– Сеньор Пасквале, в вашем мире «чистота» – понятие относительное.
Он прервал меня, сдвинув брови:
– Я говорю не о своих делах. Понимаете, недвижимость, алкоголь, наркотики, проституция, оружие – вот, где я мастер. Но это… нечто совершенно другое, Андерсон.
