а потом и уложит на землю. И будешь ты лежать и кормить собой стыд… Пока не придёт госпожа Виру разобрать мой предсмертный шёпот: «Береги ключ от городского погреба, Майя, там наша радость, там наша смерть». А Майя моя сильнее любого пламени, больше любой темени, лёгкое сердце, ясные глаза, а какой у неё голос, а какие ушки… Куда я от неё… Пойду пообедаю… Уже пора… Тунца наловили… Эй, Марио, – кричал он в окошко, – доброго дня! Лодку-то тащи, тащи! Ох и молодцы, богатые сети. Стой там, стой… Эй!
Иной раз Виру сыпал на голову Фрэнки камни потяжелее:
– Ты станешь предателем своего народа. Ты предашь не только нас, но и своих детей и детей своих детей. Что скажут им в спину?
– Дядюшка Виру, ты только что смёл Кнапфу с лица земли… Откуда на наших берегах новое поколение?
– Мерзавец! Наглец! – взрывался Виру. – А ну-ка, при мне… прощайся с ней! Скажи ей: «Науна, ты прекрасная девушка, мы часто хохочем, ходим на рынок, но я никогда не видел твоих слёз, а можно ли жениться, не зная печали?!»
Фрэнки криво улыбался и молчал.
– Чем она свела тебя с ума? Мальчишка, ты юн и, увы, глуп. Ты совершаешь ошибку, восхищаясь ею, она же прямо говорит: «Фрэнки, я чужая жена, оставь натиск, уйми пыл, я не твоя награда, не твоя вода, а ты не моя защита, и мой сын твоим не станет».
Фрэнки стыдился и бормотал:
– Я жду северного ветра! Дождусь и поплыву!
Через неделю Фрэнки утверждал, что запасается провиантом, а ещё через неделю, что прокладывает маршрут, за этим он вспоминал, что в Кнапфе ещё не было ни одного путешественника и что ему придётся стать первооткрывателем, а это рискованное дело, требующее большой подготовки.
Шло время, Фрэнки исполнилось восемнадцать, и о нём вспомнили все, у кого подрастали дочери.
Каждый день его приглашали на ужин или на стаканчик винограда или просили прийти с молотком – приколотить или подержать, пока колотит чей-то папаша.
Фрэнки удивлялся и не понимал, почему ещё вчера его называли просто рыбачьим нырком, а сегодня:
– О, Фрэнки, красавчик, заходи в гости!
Он ел, выпивал, колотил и слушал.
– Эту рыбу приготовила Роксана, а ещё она вышивает и варит варенье из мальвы! Послушай-ка, сынок, твоя морская история – не стоит и малька. Такой ерунды я не слышал со времён, когда моя будущая жена Ольга, матушка Роксаны, заявила, что у Петру удобнее гамак! Знаешь Петру? – Папаша Роксаны махал рукой. – Когда я узнал о твоей белой девице, сразу понял: тебе пора жениться. Любить каменную женщину – невесёлая затея. Пожалуй, в этом неплохо только то, что она молчит. Моя Ольга порой как неугомонный ветер. Но в остальном кнапфки – морские звёзды, я уверен, что нет женщин лучше, чем они. Молоденькая кнапфка прогонит из твоей головы все камни, наведёт там порядок. Ты забудешь, каким был до женитьбы, а может, тебе будет казаться, что до женитьбы тебя и вовсе не было! – убеждал Фрэнки отец Роксаны. – Моя дочь, мудрая девушка, сказала: «Если Фрэнки интересуется камнями, значит,
