style="font-size:15px;"> – Называть? Я? А почему не вы сами?
– Потому что только ты один сможешь видеть, как глаза открываются, ибо эти плетеные тесемки держишь в руках только ты.
В следующие несколько секунд Стефен полностью сосредоточился на глазах обезглавленного.
– А мне что, нужно думать о чем-то особенном? – спросил он, не прерывая визуального контакта.
– Вовсе нет! Мертвец начнет с того, что откроет нам свое имя.
– Я уже уловил в воздухе какие-то колебания…
– Прекрасно. Где ты, Мертвец? Добро пожаловать! Не бойся вдохнуть жизнь в эту неподвижную форму. Снизойди к тем, кто питает к тебе подобным одно лишь уважение. О Мертвец, кто ты?
– А, – сказал Стефен.
Веки медленно поднялись. Глаза устремили на него взгляд добрый и проницательный. Он увидел, как веки опустились и начали неспешно моргать, порой замедляя свою безмолвную речь.
– Б, В, Г, Д, Е…
Пару раз веки замерли в нерешительности, буквы пошли уже не сплошь, а с промежутками – особенно ближе к концу алфавита, – затем умерший прищурился словно для того, чтобы лучше видеть, мсье де Крошан услышал быстрое перечисление:
– …Ч, Ш, Щ, Э, Ю, Я.
– Я! – воскликнул он. – Продолжай!
Мертвец снова указал на букву Я, после чего Стефен заявил, что глаза больше не желают открываться.
– Не выходит, – заключил спирит. – Что-то не так.
– Я утомился, – сказал Стефен.
– По́лно! Собери волю в кулак!.. Я и сам немного виноват. Нужно было уточнить. А так, вероятно, умерших явилась целая толпа… Ладно, сейчас уточним. Хочешь поговорить с каким-нибудь конкретным мертвецом? Хочешь, мы вызовем… кого? Какого-нибудь великого музыканта?.. Давай даже зайдем в нашем уточнении еще дальше: какого-нибудь великого пианиста?
– Как скажете, но только через минуту. Сам не знаю почему, но я совершенно измотан.
– Это вполне естественно, мой мальчик. Отдохни.
Сидевший напротив бледной головы, распространявшей на него свою «реверберацию», Стефен, почему-то вдруг обессилевший, закрыл, как и она, глаза.
– Выпей немного малаги.
Стефен залпом осушил бокал.
– Ну что?
– Я готов.
– Теперь ты мне веришь, что никакой я не иллюзионист? Эта твоя усталость…
– Да, я уже склонен вам поверить.
– Склонен он!.. Я хочу, чтобы эта твоя склонность стала убежденностью. Возьми в руки тесемки. Ду́хи мертвых! Мы призываем сюда ма́ны какого-нибудь умершего пианиста. Призрак, приди! Назови нам имя, которое ты носил в мире живых!
– А, Б, В, Г…
Моргающие глаза остановились на букве С. Затем на Т. И на Е.
Стефен, несмотря на все его волнение, отважно продолжал читать и говорить.
Последней буквой стала К.
Неофит выронил тесемки
