клавиатуре, дарившие радость, славу и достаток!.. Ах! Если ему суждено остаться калекой, не в сотню ли раз лучше было бы остаться слепым, по примеру стольких музыкантов!.. Или же глухим, если на то пошло, как Бетховен или Сметана!.. Но его руки! Нет-нет, только не это! Он этого не перенесет! Нет, этого нельзя допустить!
Она бросилась к телефону:
– Профессора Серраля!.. Я хотела сказать: соедините меня с номером «Клебер, двадцать пять – сорок три»!
Побежали минуты. Хирурга пошли искать… там, в этой белоснежной клинике.
– Кто меня спрашивает?
– Это я, мэтр: мадам Орлак. Я забыла вам сказать… Руки… Мой муж… Это Стефен Орлак, пианист… Словом, руки, доктор, спасите их!.. Их нужно спасти любой ценой, понимаете?.. Как он?
Ответ прозвучал весьма сдержанно:
– Мсье Орлаку, милочка, ни лучше ни хуже. Первое вмешательство он перенес хорошо. Все еще без сознания. Главное для нас теперь – чтобы раненый выдержал завтрашнюю операцию. Сейчас он, если можно так выразиться, пропитан всевозможными сыворотками. Словно срезанный цветок в вазе с водой. Цветок, который нужно пересадить. Такие вот дела… Ушиб головного мозга – вот в чем загвоздка. Остальное – вторично, в том числе и руки. Могу вас заверить лишь в одном: будет сделано все возможное, и вместе с человеком я постараюсь спасти еще и артиста. Ваша комната вас ждет… До свидания, милочка. И мужайтесь!
Некая таинственная, темная сила, которая влечет нас к боли и страданиям, толкнула Розину к гостиной.
Там, в тишине, напоминающей молчание сирены, спал крепким сном большой рояль.
Этот рояль, эта тишина… ничто бы не смогло материализовать более жестоким образом беспокойство Розины. И даже сама гостиная – уже не была тем местом, которое приносило успокоение. Не только из-за своего белого и черного, траурного, убранства, не только из-за пальмовых ветвей дипломов лауреата всевозможных артистических конкурсов, которыми были завешаны стены и которые теперь казались надгробными венками, но еще и вследствие своей роскоши.
Действительно, от чего зависела вся эта роскошь? От жизни Стефена, от его таланта. От его рук. Боже! Если бы он умер, Розине было бы наплевать на всю роскошь мира! Но он будет жить. Так нужно. И если руки ему откажут, если его талант пропадет, как будет он обходиться без всей этой роскоши, к которой уже привык? Без этой роскоши, которая так ему подходит, которой он так естественно себя окружает? Сможет ли он, не отчаявшись, вернуться к былой скромной жизни?
Розина облокотилась на рояль и погрузила в него свой взгляд, словно в молчаливое озеро, в водах которого отражается прошлое…
Она снова видела, как в один из зимних дней Стефен вошел в небольшую лавочку мамаши Моне, торговки музыкальными инструментами с улицы Мсье-ле-Пренс, славной тетушки Розины…
В тот зимний день Розине было семнадцать. Годом ранее она, сирота, окончила лицей со степенью бакалавра. Тетушка Моне, сестра ее бедной матери, приютила ее у себя. Кем станет Розина? Этого тогда еще никто не знал. Пока что она расставляла на полках картонные коробки с музыкальными
