разговор возле гаража в Леваллуа, обоим все еще мешало непонятное напряжение, которое Жан даже не пытался разрядить. Он с тревогой видел, что девушка вовсе не полнится естественным счастьем невесты, чья свадьба уже не за горами.
Арлетт действительно смотрела на свое будущее не как хозяйка семейного очага. Особняк Меламаров вовсе не представлялся ей супружеским кровом, ибо она уже относилась к нему как к благотворительному заведению. Когда она говорила о доме с Фажеро – а это было постоянной темой их бесед, – становилось ясно, что там, согласно планам Арлетт, разместятся административный совет Благотворительного центра и большая читальня. Такова была мечта Арлетт, манекенщицы модного дома «Черниц», – и эта мечта теперь обретала реальные очертания. Зато о более привычных для молодой девушки мечтах никогда и речи не было.
Фажеро нередко посмеивался над ее проектами.
– Я женюсь на благотворительности, – говорил он. – Я не муж, а распорядитель фонда.
Распорядитель! Это словцо довлело над всеми мыслями д’Эннери, касавшимися Антуана Фажеро. Неясные проекты, покупка особняка для благотворительных целей, переделка дома под новые нужды – все это предполагало наличие огромного состояния. Откуда же оно взялось, это богатство? Судя по сведениям, полученным бригадиром Бешу в аргентинском консульстве и в дипломатической миссии, семейство Фажеро поселилось в Буэнос-Айресе лет двадцать назад, а спустя десять лет родители Антуана скончались. Однако у этих людей не было ни гроша; им даже пришлось вернуть на родину своего сына Антуана, в ту пору еще подростка. Так каким же образом этот Антуан, которого Меламары недавно полагали едва ли не нищим, столь внезапно разбогател? Может, все дело в недавнем похищении роскошных бриллиантов Ван Хубена?
Двое мужчин практически не расставались. Каждый день они пили чай у Меламаров. Оба были бодры, веселы и остроумны, демонстрировали окружающим свою взаимную симпатию, то и дело переходили на «ты» и неустанно восхваляли друг друга. Но каким зорким оком д’Эннери смотрел на своего соперника! И как ясно ощущал иногда на себе пристальный взгляд Фажеро, который буквально пронизывал его насквозь! При этом они никогда не говорили о делах. Ни слова о сотрудничестве, которое провозгласил д’Эннери и которое он, несомненно, отверг бы, если бы его предложил соперник. На самом деле это была безжалостная дуэль с невидимыми наступлениями, коварными увертками, ложными выпадами и одинаковой скрытой яростью с обеих сторон.
Как-то утром д’Эннери заприметил возле сквера Лаборда Ван Хубена и Фажеро, которые шли бок о бок и выглядели закадычными друзьями. Они прошествовали по улице Лаборда и остановились перед закрытой лавкой. Ван Хубен ткнул пальцем в вывеску «Агентство „Барнетт и К°“», после чего парочка удалилась, оживленно обсуждая что-то на ходу.
«Прекрасно! – сказал себе Жан. –
