к скерцо, кажется.Но вдруг, срывая ритм,
асистолией время говорит,
смывая слёзы, грёзы, всплески чувств
и отделяя правду от искус —
ственных построек.
И в последний миг
прервётся ропот, шёпот, лёгкий вскрик,
и губы остановятся в мольбе:
Тебя, Тебе, Тобою, о Тебе…
У нас с тобой лишь начат счёт
Ночей и дней наперечёт,
И жизнь припадочно течёт,
Как горная река.
Ты вдруг, как молния, резка,
То удивительно близка,
А то в глазах твоих тоска,
И рябь морщинок у виска,
И ареола лишь соска
Плывёт сквозь ночь и сквозь века,
И мы не ведаем пока,
Где нечет, а где чёт.
Плывёт луной в ночи лицо,
Мерцает губ твоих кольцо,
А за окном встаёт рассвет,
И смерти нет.
Плывёт лицо луной в ночи.
То птицей бьётся, то молчит,
то ноет сердце, как гобой,
пленённое тобой.
И отражением лица
луна сияет без конца,
и под мелодию луны
плывём сквозь сны.
Не разобрать, где явь, где сон,
где шёпот, вскрик, дыханье, стон,
и что вначале целовать —
не разобрать.
Луна вплывает сквозь стекло,
и ослепительно светло,
и надо нам глаза закрыть,
чтоб дальше плыть.
Вновь в полутьме и полудрёме
передо мной твои глаза,
и нет ни чувств, ни мыслей, кроме
того, что я не то сказал.
Слова беспомощны и грубы,
мертвы, как жухлая трава,
когда не сердце и не губы
их создают, а голова
обдумывает, произносит
логично, чётко, не спеша,
когда застыла и не просит
тепла уставшая душа.
Но прорезают тьму ночную,
как два прожектора, глаза,
и, словно в юности, начну я
ждать, обежавши весь вокзал,
тебя. Опаздывает поезд
на дни, недели, годы, жизнь…
Не узнаю. И жизни пояс
источен дырочками лжи.
Петлёю суеты и скуки
захлёстывает дней кольцо,
но вдруг в толпе взметнулись руки
и проявляется лицо.
Но вдруг в толпе взметнулись руки
и проявляется лицо,
и в воздухе застыли звуки,
прошиты молнии концом.
И дождь слепой хлестал без края,
и солнце лилось через край,
мы были изгнаны из рая
и снова возвращались в рай.
В плену случайных соответствий,
меж встреч, свиданий невпопад,
средь пошлости причин и следствий
вилась тропинка через сад
души. … В какой-то странной муке
от боли к радости скользя.
И ожили внезапно звуки,
ликуя, жалуясь, грозя…
Ликуя, жалуясь, грозя,
твои глаза в ночи сияли.
Что было можно, что нельзя,
мы, делая, не понимали.
В
