едва заметный следсквозь грёзы, явь и сны.
Свет серебристый знаком «Да»
заполнил окоём,
когда вошла ты навсегда
через дверной проём.
Легли на плечи две руки
подобием кольца.
Ведь нет у времени реки
начала и конца.
В твою ль я лодку пересел
иль села ты в мою,
безумен был я или смел
у жизни на краю.
Но линии судьбы сплелись
водою и огнём,
в сиянье радуги слились,
дугою в небо поднялись
и растворились в нём.
Я плыву,
надо мной, подо мной океан,
я живу,
я свободен, рассеян дурман.
Рядом с тёмной крутою покатостью спин
реют тени. Свершилось! Свободный дельфин,
среди братьев, ни мыслей, ни чувств не тая,
разорвав какофонию быта,
я струюсь и мелодию сфер бытия
всею кожей вбираю открыто.
Прорезаю сонаром громаду воды,
вдруг локаторы сверху и слева
принимают стаккато мольбы и беды,
вспышку боли, обиды и гнева.
Там, вдали, в наступающей сумрачной мгле
на покинутой, горько любимой земле,
ты сквозь мрак и отчаянья глыбу
бьёшься, как серебристая рыба.
Вверх и влево скольжу, возвращаюсь, спешу,
я узнал этот голос, я им лишь дышу,
я успею вернуться, подставить плечо,
мы сумеем уйти до отлива,
примет нас океан, и волна горячо
нас обнимет и схлынет игриво.
Мы свободны, вдвоём, мы плывём, отчего ж
забивает мелодию нервная дрожь
и сжимает предчувствием сердце?
Тень грядущего кроет лощины судьбы,
и тревога сминает морщинами лбы
частотою в три тысячи герц.
В моих словах насмешку слышишь ты,
в улыбке дружеской находишь ты надменность,
ты лживою считаешь откровенность
и ханжеством – суровости черты.
Ты говоришь: трепло и фантазёр,
тепла и нежности в словах не замечаешь,
молчишь и дуешься, зеваешь и скучаешь,
и сумрак в глубине твоих озёр.
И я всё заведённее и злей,
посуду драю и гоняю Марту,
как будто вновь до выстрела со старта
сорвался в фальшь калейдоскопа дней.
Вновь жизнь, как на картинах у Моне:
сегодняшнее кроется в тумане,
забылось прошлое, грядущее обманет,
из слёз и грёз не лепится сонет.
Зажёгся я от твоего огня,
смущённая и дерзкая улыбка
вошла в меня, ликуя и маня,
неутолима, как смычок над скрипкой.
И в этот год семь жизней пронеслось,
за яблоко, что сорвано до срока,
утратой Бога и всевластьем рока
с тобою расплатиться нам пришлось.
Мне нужно просто позабыть тебя,
не знать, что ты живёшь на белом свете,
жить одному, не злясь и не любя,
не помня день, когда тебя я встретил.
Но как забыть?
Твоё лицо уж не лучится,
как
