возрастные медсёстры, услышав мою историю. Казалось, что за долгие годы работы в больнице они уже обросли броней цинизма, но всё же в них было столько сочувствия.
В больнице я не встретилась с осуждением и обвинениями. То ли эта доброжелательность, то ли капельница, которую мне поставили ещё в карете скорой помощи, помогли мне избавиться от ощущения, что я виновата. Хотя сложно было не почувствовать себя виновной под гнётом злобных бабок, которые, видимо, опаздывали на какой-нибудь рынок. Удивительно, какими чёрствыми, с диапазоном эмпатии меньше, чем у чайной ложки, бывают люди.
Но в тот момент я мало думала обо всём происходящем. Я ещё даже осознать не успела, что произошло. Мне просто очень хотелось домой, спрятаться от всего мира под одеяло и проспать несколько часов подряд в обнимку с любимым котом.
В голове у меня было множество разных мыслей: о дипломной работе, о сюжете книги, которую я писала. Я думала о Добчинском и Бобчинском из «Ревизора» Гоголя, пока мне делали рентген! Как же удивительно работает наша психика! Но в тот момент действительно было не время для истерики.
Телефон в моём рюкзаке, который был у мамы, бесконечно оповещал о новых сообщениях. В университете уже узнали, что со мной что-то произошло. Один из одногруппников увидел, что меня увозят на скорой. При первой возможности я написала, что произошло и что сейчас нахожусь в больнице.
В тот день мне повезло. Ничего страшного со мной не было. Отделалась испугом и подвывихом. От госпитализации я, конечно, отказалась. Больницы всегда пугали меня и оставаться там, после всего произошедшего, было не лучшим решением для моего ментального здоровья.
Я хотела домой, спрятаться в своей комнате от всего произошедшего, закрыть глаза и представить, что всего этого не было на самом деле. Мне искренне хотелось поверить в то, что всё это лишь страшный сон, скоро меня ждёт пробуждение, и я проживу этот день так, как было написано в моём планере: экзамен в университете, поход по магазинам с мамой, работа над дипломом, а на вечер у меня были куплены билеты в театр ещё месяц назад.
Почему-то в тот момент меня очень волновало то, что все планы на день испорчены, что я не пойду в театр, что проведу куда меньше времени в работе над диплом и, скорее всего, не уделю положенные час-полтора на написание книги. Жаль, что жизнь иногда вносит свои коррективы, а план на день превращается лишь в бесполезный лист в тетради, надписи на котором не имеют ничего общего с действительностью.
Почему-то в тот момент меня очень расстраивали испорченные кроссовки и порванные джинсы. Волновало и расстраивало всё, что угодно, кроме покалеченной ноги и психики.
От госпитализации я отказалась. Это было лучшим решением для меня. Мне необходимо было вернуться домой и перевести дыхание. Да и родные стены лечат. По словам врачей, чего-то серьёзного выявлено не было. Подвывих голеностопного сустава, который мне вправили.
Когда мы вернулись домой, то я сразу же улеглась в постель, допрыгав до неё на одной ноге. Рыжик же шокировано
