так никуда и не ушли, и вопреки чувственным строкам песни, «любовь не пошла дальше»…
За пиком отношений с Машей, вполне предсказуемо последовал спад. Все этапы сближения были пройдены и оставался лишь страх перед продолжением настолько близких отношений. Маша, с закрытыми глазами и едва заметной улыбкой, произносила: «Доиграемся мы так…», чем моментально отрезвляла Толика, и он несмотря на то, что его по-прежнему неудержимо тянуло к ней, старался как можно быстрее завершить вечер.
Однажды утром, открыв дверь без стука, мама Толика случайно заметила Машу, спящую на его постели, и едва он пришел на кухню, строгим тоном поинтересовалась:
– Что между вами происходит?
– Угадаем с трех раз? – сиронизировал просебя Толик. – Ничего! А ты как думаешь? – произнес он вслух.
Было обидно, что «прокол» произошел, когда они с Машей просто спали не на своих местах, а отношений уже практически не было. Тема была замята, но оставила неприятный осадок, а главное – на первый план вдруг вышли те чувства Толика, которые раньше он усиленно игнорировал. После каждой ночи, проведенной с Машей, наутро ему было не по себе, а последнее время – даже немного противно. Он пытался понять причины этих странных ощущений. В чем же дело? Почему же ночью так хорошо, а утром так плохо? Было ли это от того, что он имел отношения с Машей тайно, или же от того, что интерес к ней был излишне плотским, и не был должным образом наполнен реальными чувствами, или может быть причиной было то, что все происходящее являлось чем-то совершенно новым, и он еще не научился жить с этим?
Раньше, в совсем недавно ушедшем детстве все было легко – вот ты ушел в школу, вот посмотрел телевизор, лег спать – вся твоя жизнь была на виду, и никому в голову не приходило, что у тебя могут быть секреты или какая-то тайная жизнь. А теперь, взрослея, появлялись тайны, о которых порой нельзя было рассказать даже лучшему другу. Теперь у Толика по ночам была новая жизнь, о которой никому не нужно знать. Разъедаемый противоречиями, он стал всерьез опасаться за свою сексуальную ориентацию: «Вот каждую ночь ты проводишь с женщиной, а наутро так паршиво… быть может ты… гей?!» – с ужасом вопрошал он себя. Однако, мысли об отношениях с мужчиной казались просто отвратными и мерзкими, и Толик понимал, что вполне гетеросексуален. Каждую ночь его новое, еще непривычное ему самому «я» оживало рядом с Машей.
Не понимая этого, Толик решил взяться за свой нравственный облик в том виде и так, как он это понимал. Он прекратил всякую близость с Машей, а та с непривычки подолгу не засыпала ночью, а днем сидела обиженная, с демонстративно надутыми щеками.
– Что я тебе плохого сегодня сделал? – спрашивал ее Толик.
– Ты мне ничего хорошего не сделал! – с грустной иронией отвечала Маша.
Казалось, что она тяжело переживает изменившееся отношение Толика, а он чтобы отвлечься от расстраивавшей его реальности, погрузился в мечты о недостижимой красавице Наташе из параллельного класса. Раздобыв с помощью школьной подруги фото Наташи, Толик нарисовал ее на альбомном
