соблюдения конспирации можно с успехом подвести совершение любого беззакония, заявив, например, что о нем гласно вести речь нельзя. Так, в соответствии с п. 4 ч. 1 ст. 15 Федерального закона “Об оперативно-розыскной деятельности” оперативно-розыскные органы наделены правом “использовать в целях конспирации документы, зашифровывающие… ведомственную принадлежность… организаций, помещений”. Предположим, что под “крышей” какой-нибудь фирмы представители этих органов займутся противоправной деятельностью. Проверить, чем они фактически занимаются, будет де-юре весьма затруднительно, так как в этом Законе предусмотрена для потенциальных нарушителей возможность, позволяющая сослаться на конспиративный характер деятельности»[90].
Представляется, что суждения автора несколько тенденциозны, а опасения значительно преувеличены. Но несомненно одно – необходимы уточнения. Конспирация – это «методы, применяемые нелегальной организацией для сохранения в тайне ее деятельности и членов; соблюдение тайны»[91]. Отсюда следует, что методы конспирации направлены на обеспечение негласного характера оперативно-розыскной деятельности. Иначе говоря, конспирация – одно из основных условий негласного применения оперативно-розыскных сил и средств. Такой вывод согласуется с ч. 4 ст. 15 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности», в соответствии с которой органы, уполномоченные эту деятельность осуществлять, имеют право «использовать в целях конспирации документы, зашифровывающие личность должностных лиц, ведомственную принадлежность предприятий, учреждений, организаций, подразделений, помещений и транспортных средств органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, а также личность граждан, оказывающих им содействие на конфиденциальной основе». Из сказанного следует, что конспирация не может рассматриваться в качестве самостоятельного принципа данного вида деятельности, ее правильное понимание и применение возможны только в органическом единстве с негласной стороной оперативно-розыскной деятельности.
Сложности возникают и при объяснении и практической реализации принципа сочетания гласных и негласных методов и средств. Как уже сказано, правовое предписание, определяемое в законе как принцип, имеет императивное значение. Следовательно, при осуществлении оперативно-розыскной деятельности должно быть обеспечено сочетание гласных и негласных методов и средств. Но реализовать сочетание этих двух противоположных начал в подавляющем большинстве случаев невозможно. По общему правилу, оперативно-розыскная деятельность, осуществляемая в рамках конкретного дела оперативного учета, может стать достаточно эффективной при условии, если с самого начала и до завершения она будет негласной. Есть веские основания полагать, что при ведении дела оперативного учета все проводимые оперативно-розыскные мероприятия, предусмотренные ст. 6 Федерального закона «Об оперативно-розыскной
См.: Шумилов А. Ю. Проблемы законодательного регулирования оперативно-розыскной деятельности. С. 72.
Словарь иностранных слов. М., 1983. С. 247.
