Название:
Автор:
Жанр:
Серия:
Издательство:
должно ли, если существует нечто помимо, быть нечто, соответствующее каждому набору индивидов, или некоторым, а не другим, или ни одному? (1) Если нет ничего помимо индивидов, то не будет объекта мысли, но все вещи будут предметами чувства, и не будет знания о чем-либо, если только мы не скажем, что ощущение есть знание. Кроме того, ничто не будет вечным и неподвижным, ибо все ощутимые вещи погибают и находятся в движении. Но если нет ничего вечного, то не может быть и процесса возникновения; ведь то, что возникает, и то, из чего оно возникает, должно быть чем-то, а конечный член этого ряда не может возникнуть, поскольку ряд имеет предел и ничто не может возникнуть из того, что не существует. -Далее, если порождение и движение существуют, то должен быть и предел; ибо никакое движение не бесконечно, но всякое движение имеет конец, и то, что не способно завершить свое бытие, не может быть в процессе бытия; а то, что завершило свое бытие, должно быть, как только оно появилось. – Далее, поскольку материя существует, поскольку она не порождена, a fortiori разумно, что субстанция или сущность, которой материя в любой момент становится, должна существовать; ибо если ни сущности, ни материи нет, то ничего не будет вообще. А поскольку это невозможно, должно существовать нечто помимо конкретной вещи, а именно форма или вид. Но опять же (2) если мы должны это предполагать, то трудно сказать, в каких случаях мы должны это предполагать, а в каких нет. Ибо очевидно, что невозможно предполагать это во всех случаях; мы не могли бы предположить, что существует дом помимо конкретных домов.– Кроме того, будет ли субстанция всех индивидов, например, всех людей, единой? Это парадоксально, ибо все вещи, чья субстанция, с этой точки зрения, едина, не едины. Но разве их много и они различны? Это также неразумно.– В то же время, как материя становится каждым из индивидов, и как конкретная вещь является этими двумя элементами? Опять же, можно задать следующий вопрос и о первых принципах. Если они едины только в своем роде, то никакое число не будет единым, даже единство-самость и бытие-самость. И как можно будет узнать, если не будет чего-то общего для целого множества индивидов? Но если есть общий элемент, который численно один, и каждый из принципов один, и сами принципы при этом не являются, как в случае с воспринимаемыми вещами, различными для разных вещей (напр. поскольку этот конкретный слог один и тот же по виду, когда бы он ни встречался, элементы его также одни и те же по виду; только по виду, ибо они также, как и слог, численно различны в разных контекстах), – если принципы вещей не едины в этом смысле, но численно едины, то не будет ничего другого, кроме элементов; ибо нет никакой разницы в значении между «численно единым» и «отдельным». Ведь именно это мы и подразумеваем под индивидуальным – численно единое, а под всеобщим – то, что предсказуемо по отношению к индивидуальному. Поэтому, как если бы элементы членораздельного звука были ограничены в количестве, вся литература в мире ограничилась бы букварем, поскольку не могло бы
