наизготовку.
Я глянул себе под ноги: крошево из камней. Один неосторожный шаг и посыпется, зашуршит, привлекая ненужное внимание. Спустился пониже, туда, где зеленела трава. Вприпрыжку – на всех четырех – обогнул неудобное место и снова поднялся до самого края террасы, с которой видны чужаки.
Пользуясь увеличительными инструментами, они смотрели на хлебные поля, где работали наши общинники. Продолжалось это недолго: приборы убрали, к хлеборобам потеряли интерес. Семеро продолжили свой путь, упрямо шагая по тропинке.
Я увлекся, подошел совсем близко, настолько, что мне стали слышны голоса и можно было разобрать отдельные фразы.
– Если джерни прогнали колонистов… До заката не успеем… Ночевать на высоте…
Чтобы слышать каждое слово, можно подобраться еще ближе, но я вдруг понял, что граница, которую общинники не пересекают без надобности, осталась позади. Мне не следовало идти дальше. Там – поселок людей.
Я замер, с тоской вытянул шею. Ужасно хотелось понять: что это за команда такая, зачем они сюда прилетели? Чего зачищать-то собрались? Решившись, пополз вперед.
Чужаки сделали остановку через две сотни шагов. Один из них подошел к железному холму, ощетинившемуся стволами, неуклюжими металлическими ногами и плоскостями неизвестных машин.
– Механоиды джерни, – донеслось до моих ушей. – Первого поколения. Неудивительно, что колонисты сами с ними справились. Но почему никого нет? Что тут случилось?
– Илья, давай его спросим! – один из них кивнул в мою сторону.
Я вздрогнул, спрятался за камень, отщелкивая языком недобрые слова.
– Эй, местный! Выходи! Мы тебя видели.
Послышались громкие звуки, я уже слышал такие. Люди смеялись. Им было весело.
– Не бойся, мы уже завтракали.
Проклиная свое любопытство, я выполз из-за валуна. Ох, дед узнает – заставит выгребную яму чистить!
– Подойди ближе. Ты нас понимать?
– Дурак ты что ли, Строганов? Конечно понимает, если выполз!
Я остановился в десяти шагах от них, но меня жестом попросили подойти еще ближе и я не посмел ослушаться.
– Знаешь, что здесь случилось? – спросил один из семерых, который, видимо, был у них главным. Он опустился на колено, чтобы его глаза оказались на одном уровне с моими.
– Не знаю, – тихо ответил я. – Мы зря не ходим. Слышали только, что гремело наверху.
– Угу. Гремело. Черт, как тебе объяснить-то… Значит так! Мы, – он ткнул себя пальцем в грудь, – хорошие.
Я счел за лучшее согласно кивнуть.
– Они, – человек показал на холм из разбитых машин, – плохие. А там…
Теперь указал пальцем прямо в небо.
– Там война между плохими и хорошими. Может, ты даже видел, как в небе по ночам звездочки пляшут, огоньки сверкают. Видел, а?
Я
