что руки не чешутся.
– Нет, ваше преосвященство. Мне кажется… у меня руки зачесались после мытья.
Епископ покивал:
– Или это была простая мнительность, ваше высочество. Так бывает. Я не вижу никаких гнойничков на вашей коже, свидетельствующих о чуме. А вот белые полоски на ваших ногтях, в сочетании с тем, что вы перенесли, беспокоят меня гораздо больше.
Он обменялся взглядом с сэром Джоном, и снова пристально посмотрел на принца:
– Однако, ваше высочество, – продолжил епископ каким-то вкрадчивым голосом, – обвинение в покушении, на члена королевской семьи, – одно из самых тяжелых обвинений. Вы уверены, что хотите его выдвинуть?
Он помолчал, разглядывая Якова. Его глаза стали вдруг колючими:
– Ведь мы с вами думаем об одном и том же человеке. Вдобавок, вы помните, что одна из его жен, Изабелла, в сентябре может родить ему наследника?
– Нет, монсерьер епископ, – ответил Яков. Он понял, что затронул очень тяжелый вопрос. – Конечно, я ни о чем таком не подумал. Как я уже сказал вам, я частично потерял память, поэтому не помню никакой Изабеллы. Я просто обеспокоен появлением, на моих ногтях, этих полосок.
– Мы не можем сейчас объявить о своем подозрении, ваше высочество, – подал голос сэр Джон. – Нас немедленно обвинят в клевете. Или еще в чем-то похуже. – Он наклонился к священнику и продолжил вполголоса. – Тем не менее, если мы хотим его высочество спасти, нужно срочно вывозить мальчика из этого гадюшника.
Тот усмехнулся.
– Хорошо, что нас не слышат, сэр Джон. Так отзываться о королевском дворце! Неизвестно, что расстроит его величество больше – обвинение в покушении на наследника, или насмешка над его архитектурными потугами… Но, подумайте сами: мы не можем вот так – просто взять и увести наследника престола в неизвестном направлении. Я тоже сразу подумал об отравлении, медленном отравлении. Но я не вижу способа, как увести его высочество отсюда без воли монарха.
Он помолчал, склонив голову на бок.
– А теперь, вот что. Представьте на миг, что король лично замешан в отравлении. Зачем ему травить собственного наследника? Это очевидно: он ненавидит Якова. В этом случае очевидно и то, что любое слово о том, чтобы увезти принца из дворца, будет воспринято королем, как попытка вырваться из-под его опеки. Одно это способно вызвать его, самую страшную, ярость. Ведь, если он поставил себе целью избавиться от племянника, он будет рассматривать бегство из дворца, как попытку государственного переворота. Другое дело, если это отравление является интригой другого лица. Или Изабеллы, или кого-то еще. Возможно, тогда король не будет против, если его высочество, например, захочет погостить у меня в аббатстве месяц-другой. Вся проблема сводится, таким образом, к одному вопросу: причастен ли король к отравлению? Как ответить на такой вопрос? Есть ли способ осторожно выведать это у монарха, не возбудив в нем подозрений?
В этом момент служанка
