от кровавого поноса, разлития желчи, ипохондрии и вялости.
Похоже, даже вмешательство епископа не поколебало твердой уверенности королевы.
– Мой сын не будет есть клюкву. Это удел простолюдинов!
– Мама… ваше величество, но ведь мне необходимы витамины!
Королева снова повернулась к нему:
– Витами… Что? Что вы сказали, я не расслышала?
Яков был совершенно уверен, что витамины ему крайне необходимы. Он не сомневался, что они содержатся и в клюкве, и в лимоне… но он абсолютно не представлял, откуда он знает это слово! Он испугался, что сейчас опять позовут лекаря с грязным ножом, и быстро поправился:
– Я хочу сказать, что мне хочется кисленького питья. А клюква как раз кисленькая!
На этот раз королева заколебалась:
– Ну, не знаю, Яков, не знаю. С одной стороны, твоя прихоть вполне объяснима, ведь ты тяжело болен. Но с другой стороны, употреблять клюкву? Принцу, наследнику престола? Еще неизвестно, кого родит Изабелла… вдруг девочку?
Яков не знал, кто такая Изабелла, и какая связь между клюквой и тем, кого родит эта неизвестная Изабелла, но рискнул чуть поднажать:
– Ваше величество, вы правы, это моя прихоть. Я чувствую, что кислое питье поможет мне скорее оправиться от болезни.
– Смею вмешаться опять, ваше величество, – вставил епископ, – церковь не против употребления народных средств, для избавления от тягости, раны или болезни. Могу Вам добавить, что в трактате высокоученого монаха Кверентия Саксонского, клюква упоминается как отличное средство против лихорадки и жара.
Похоже, королева решила уступить:
– Ну, хорошо, ваше преосвященство. Думаю, мы можем разрешить нашему сыну поесть немного клюквы, после болезни, раз у него такая прихоть.
Она, повернувшись, бросила одной из женщин:
– Джинни! Спустись вниз, и вели горничным девушкам принести клюквы.
Служанка низко поклонилась королеве в пояс, и исчезла за портьерой.
Яков поздравил себя с еще одной победой. Он рискнул сделать следующую попытку:
– Могу я… немного обмыться? Я весь покрыт испариной…
– Конечно, сын мой, сейчас принесут воду.
Оказывается, на этот раз он не ляпнул, чего-то необычного, для этих людей.
Яков задумался: почему эти люди его не понимают? Почему он чувствует себя здесь чужим?
Тем временем, сиделки притащили огромный оловянный таз, и несколько исходящих паром кадок. Ему пришлось вылезти из-под балдахина, и стоять в тазу, голым, ожидая, пока его обмоют. Его несколько раз обтерли мокрой губкой, которую окунали в деревянный ушат с горячей водой, на поверхности которой лопались мыльные пузырьки. Затем повторили, заменив воду раствором остро пахнущего уксуса. После этого обсушили ему тело грубыми холщовыми полотнищами.
Яков хотел подивиться столь странному способу гигиены. Однако, по-видимому, его способность удивляться на сегодня исчерпалась.
