решил выведать побольше. Он начал издалека.
– Монсеньер епископ… скажите, в моем состоянии это обычно?
– Что вы имеете в виду, сын мой?
– Я ощущаю сильнейшую слабость. Я даже сам не могу вылезти из-под одеяла.
– Да, ваше высочество. Больные, перенесшие холеру, всегда очень слабы. Не беспокойтесь. Теперь вы быстро пойдете на поправку, раз Господь смилостивился над вами. Что еще вас беспокоит?
– Мне кажется, что я многое забыл. Я не помню, где я нахожусь, какое сегодня число, и что я собирался делать перед тем, как заболеть.
– Это не удивительно, сын мой. У вас был очень сильный жар, а в таком состоянии, как известно, люди могут бредить. Сегодня двенадцатое марта, вы находитесь в своих покоях.
Яков решил рискнуть:
– Ваше преподобие, может, вы заодно назовете год? Я и год-то не помню…
– От рождества Господа нашего Иисуса одна тысяча двести пятнадцатый.
Он ахнул:
– Тысяча двести…вот дерьмо…
Яков понял, что его сознание отказывается принять эту цифру, поскольку был уверен, что ему знакома другая дата. Но какая? Он почему-то вдруг подумал о тысяча девятьсот восемдесят восьмом, когда закончил школу и …
Он закончил школу? И, между прочим, вслед за школой, он закончил колледж и институт… Но его называют мальчишкой и…
Он уже открыл рот, чтобы попросить зеркало. Но последний миг передумал. Он решил, что всегда может это сделать, когда останется один. Кроме того, он не был уверен, что в доме, где нет канализации, ванной и душа (откуда он знает эти слова, кстати?) может найтись зеркало. И эта путаница с датой…
Вместо этого он уставился на свои руки. Предплечья, запястья, кисти были покрыты непонятными точками, которые вдруг показались ему угрожающими. К сожалению, в полумраке комнаты было непонятно, что это такое, поэтому руки вдруг отчаянно зачесались.
– Ваше преосвященство, вы не могли бы сделать, чтобы тут было немного посветлее? Мне кажется, у меня какие-то точки на руках…
Епископ шагнул вперед, взял его за одну из рук, и очень внимательно рассмотрел. Потом повторил то же с другой.
– Точки? Какие точки? Что вас беспокоит, ваше высочество? Мне кажется, ваши руки такие же, как обычно…
– Они вдруг зачесались… и… эти точки…
– Зачесались? Джэсс, отдерни штору, впусти света!
Пока служанка отдергивала шторы, и открывала плотно запертые ставни, епископ внимательно смотрел в глаза Якову.
– Мне кажется, лихорадка возвращается. Я, пожалуй, приглашу лекаря.
– Прошу вас, ваше преосвященство, не надо этого делать. Это я просто дезориентирован после высокой температуры. Я хочу сказать… после лихорадки… и …разлития желчи. Да, желчи.
К счастью, в этот момент створки распахнулись, впустив радостный свет мартовского утра. Яков тут же увидел, что точки на руках были самыми
