на непонятно откуда взявшегося курсанта Лугового с портфелем-дипломатом. Тот глянул в счастливое лицо абитуриента и удовлетворённо улыбнулся:
– Ну я же говорил! Файв?
Боря только кивнул, переводя дух.
– А кому сдавал? Капалкину? Ну полковник такой, он ещё ко всем обращается «друг мой»?
– Да. Вроде ему. А что?
Луговой пожал плечами:
– Ему сдать – «в уважуху». Он – великий Шаман. Знаешь, про него у нас байка тут ходит: говорят, курсов семь назад, или около того, он народ начал строить насчёт спортивной подготовки, дескать, занимайтесь, друзья мои, большим теннисом. Типа, это единственный вид спорта, который не выдает национальности игрока. Мол, поверьте мне, я сам был чемпионом сухопутных войск. В пятьдесят пятом году. Тут его кто-то и решил подколоть: «Товарищ полковник, а разве у нас тогда проводились такие чемпионаты?» А он: «Друг мой, я был чемпионом сухопутных войск США – The US Army… Take care, guy».
– Ни фига себе! – не поверил было Глинский. Но Луговой абсолютно серьёзно кивнул в подтверждение своих слов:
– Точно тебе говорю. Можешь потом у преподов спросить. В Штаты, понятное дело, не съездишь, не проверишь. Но вообще, Капалкин – мужик серьёзный, «спикает» как бог, с разными выговорами! Может как образованный американец, может – как докер-негритос. А как техасцев пародирует – уржёшься… «А-а-нчоус» – знаешь, что это? Orange juice – апельсиновый сок… Да у нас тут таких интересных людей много, скоро сам узнаешь.
– У меня ещё мандатная комиссия.
Луговой беспечно махнул рукой:
– Пройдешь… Это, считай, формальность. А с тебя— яйцо под майонезом в чипке[3]. За моё счастливое пророчество. Ты ж москвич? Ну вот. С первой родительской заначки. Меня Витей зовут. Я – «перс».
Неожиданная аналогия с персидским котом заставила Глинского широко улыбнуться.
– Борис. Ну Боря.
Ребята пожали друг другу руки. «Персами» в ВИНЯ называли курсантов, изучающих персидский язык. Уже ради дружбы с Луговым Борис тоже захотел изучать тот же язык, но наивно посчитал, что с его тройкой за сочинение это нереально… Хотя дело было не в тройке, а в «конкурсе родителей».
Через день мандатная комиссия официально назвала Бориса Глинского курсантом. Тогда же ему определили первый язык – арабский. Но какой язык лучше, какой – хуже, поначалу мало кто задумывался. Борис был счастлив тем, что поступил. Он ощущал какую-то безграничную радость от этой, наверное, самой первой настоящей взрослой победы в жизни. Омрачить эту радость не могло даже перетаскивание на склад кроватей и матрасов, оставшихся от абитуриентов-неудачников.
Вечером обещали выдать полевую форму, а на утро был назначен отъезд в учебный лагерь на КМБ[4] недалеко от Звёздного городка. Перед ужином бывшие абитуриенты, ещё даже толком не познакомившиеся друг с другом, пошли гонять мяч на спортивную площадку. Борис не особо увлекался футболом, но тут оказался
Популярное лакомство в буфете, по-виияковски именуемое «чипком».
Курс молодого бойца.
