неприятный, как от сквозняка, холодок. Герти совершенно не выносил общества второго заместителя, взгляда его бесцветных, равнодушных и в то же время пронизывающих глаз. Его глухого, как у всех служащих Канцелярии, похоронного костюма. И всего прочего, что относилось к мистеру Беллигейлу. Из всех крыс Канцелярии мистер Беллигейл, пожалуй, был наиболее пугающей и зловещей. Хладнокровный мертвец в неизменном черном костюме, обладающий способностью особенным образом улыбаться. Как улыбается задумчиво гробовщик, вперившись взглядом в фигуру, уже готовую примерить его товар.
Только не мистер Беллигейл!
Герти стиснул зубы. А что еще остается, позвольте спросить? Ему нужны материалы дела Уинтерблоссома. Его собственного дела. Все оригиналы хранятся в архиве могущественного и упрямого «Лихтбрингта». Если он хочет уничтожить или подменить часть из них, остается лишь заставить проклятую машину выполнить его волю. А значит, ему нужен мистер Беллигейл.
Не в силах принять решение, Герти положил руку на телефонный аппарат. Быть может, есть и другой путь, которого он пока не видит… Надо все хорошенько обдумать. Наверняка есть способ все провернуть, не общаясь с мистером Беллигейлом. Должен быть. Думай, Уинтерблоссом, думай, старое ты пугало, безмозглая жестянка…
Звонок телефона раздался столь внезапно, что Герти от неожиданности едва не сорвал аппарат со стены. Вот до чего нервозность доводит, мистер Уинтерблоссом… Потребовалось несколько секунд, чтоб перевести дыхание, улыбнуться самому себе и снять эбонитовый наушник немного подрагивающей рукой.
– Полковник Уизерс, – произнес он в микрофон твердым, хорошо поставленным голосом. – Слушаю.
Некоторое время трубка молчала, потрескивая. А потом чей-то голос, глухой и равнодушный, произнес:
– Господин полковник, вас немедленно просит зайти к нему второй заместитель секретаря Канцелярии, мистер Беллигейл.
Не слушая ответа, голос пропал, как обрубленный. В трубке осталась лишь шуршащая колючая тишина, которая внезапно показалась Герти самым противным звуком на свете.
Осторожно повесив трубку на прежнее место, Герти попытался улыбнуться вновь. Но другой Гилберт Уинтерблоссом, отражавшийся в полированном черном эбоните, лишь беспомощно дернул губами, как подсеченная рыба.
Мистер Беллигейл, второй заместитель секретаря Канцелярии, писал.
Как у всех пишущих, особенно по делам службы, лицо у него было строгим и сосредоточенным. Но Герти знал, что даже в тот миг, когда господин второй заместитель оторвется от своей работы, лицо его ничуть не переменится. У господина второго заместителя имелось лишь одно выражение лица на все случаи жизни, как и костюм, столь строгий и черный, что он выглядел неуместным в любом окружении, кроме кладбищенского. Стальное перо в руке господина второго заместителя скрипело тревожно и громко, напоминая царапанье насекомого, запертого в спичечном коробке.
– Обождите, – сказал
